Властелин Севера
Шрифт:
— Вульф, я искренне завидую тебе, — сказал Асмунд и протянул руку Сигрун, — Благодарю, ты спасла наши жизни, по крайней мере, двоих из нас.
Сигрун пожала ему руку, а затем обратилась к Вульфу:
— Что мы будем делать теперь?
Словно в ответ на ее вопрос, они услышали крики и звон металла и увидели мелькание горящих факелов. Где-то в стороне возле главных ворот шла схватка.
— Сигурд! — воскликнул Вульф.
Он вместе с Сигрун, Асмундом, Эйнаром, Кари и Гейрером побежал вдоль стены к тому месту, где шло сражение. Как и предположил Вульф, Сигурд и его люди дрались возле ворот, где их, видимо, заметила охрана, когда они пытались открыть их. Сигурд, Айвимундр, Сигбрехт и Хьяльмар встали полукругом, отбиваясь от шести херулийских стражников. Стражники заметили приблизившуюся подмогу и быстро перегруппировались,
Вскоре на шум схватки стали появляться новые воины, выбегавшие из домов полураздетые, и присоединяться к своим товарищам. Поняв, что время пришло, Сигурд отступил за спины дравшихся плечом к плечу воинов и стал снимать засов с ворот. Распахнув высокие дубовые двери, он снял висевший у него на поясе рог и приставил его кончик к губам. Низкий протяжный рев расколол ночь, достигая слуха стоявших начеку гаутов.
— Ворота открыты! Вперед! — воскликнул Сиггейрер и побежал вверх по склону холма. Его дружина, покинув укрытия, бросилась вслед за князем.
Вульф и его люди тем временем сдерживали натиск пятнадцати херулийцев, которые пытались пробиться к воротам, чтобы закрыть их и не дать основным силам ворваться в гарт. С каждым мгновением херулийцев становилось все больше и больше. Шум битвы будил спящих, и они вставали, чтобы присоединиться к своим товарищам. Дружинники Вульфа понимали, что им надо во что бы то ни стало продержаться до прихода гаутов. Встав плечом к плечу, они отважно отражали яростные удары озверевших херулийцев. Несмотря на то, что Вульф, окутанный дурманящим сознание бешенством, потерял разумный контроль над собой, он все же понимал, что и как нужно делать. С некоторым удивлением для себя он обнаружил, что его инстинкты управляют не только его мышцами, но и его разумом. Видимо это и было причиной того, что он дрался не в одном ряду со своими дружинниками, а чуть впереди. Иначе он наверняка задел бы их длинным клинком своего смертоносного оружия, которое металось из стороны в сторону, словно молния, срывающаяся с небес в штормовую ночь. Его противники падали к его ногам обезглавленные, или с рассеченными телами, или с отрубленными конечностями. Ему стоило больших трудов не подскользнуться на вывалившихся внутренностях и крови, которая стеклась в большие лужицы вокруг него. Но врагов стало уже слишком много, и ряд ильвингов и хордлингов дрогнул. Вульф краем глаза заметил, что упал один из его воинов. Ряд вынужден был отступить на несколько шагов, чтобы снова встать плечом к плечу. Но Вульф остался стоять на месте.
— Вульф! — услышал он женский голос за спиной. Сигрун отчаяно дралась, пытаясь пробится сквозь ряд врагов к своему мужу. Отпихнув одного и вонзив копье в грудь другого, она, наконец, встала рядом с ним, продолжая схватку. С некоторым испугом посматривала она на рычащего и без устали махающего мечом Вульфа, сознавая, что она встала рядом с ним сейчас на свой страх и риск. Он даже не видел ее и тем более не смог бы защитить. Но она не думала об этом. С самого детства она делала лишь то, что хотела, и ничто не могло устоять на ее пути. Сейчас она хотела сражаться рядом с супругом, и она сражалась.
Вульф, разумеется, знал, что Сигрун сейчас рядом с ним в самой гуще сражения, окруженная, как и он сам, десятком врагов. Но он продолжал бой, не обращая внимания ни на что, кроме вражеских клинков и своего меча. Вдруг его внимание привлек рослый воин с длинной темно-каштановой бородой и златокованном шлемом на голове.
— Дорогу! Дорогу! — орал он, распихивая своих дружинников локтями и приближаясь к Вульфу.
— Храбанахельм!! — завопил Вульф, — Ты подохнешь, как и твой брат, которого я убил!
Он повернулся к вождю херулийцев и стал расчищать себе путь Кормителем Воронов, двигаясь ему навстречу. То ли испуганный страшным хриплым голосом Вульфа, то ли скованный ужасом, внушенным свирепым взглядом сияющих волчьих глазниц, Храбанахельм застыл на месте, безвольно
Вульф подпрыгнул высоко в воздух и опустился вниз, вложив всю свою силу в удар, который разрубил херулийского вождя от макушки до паха. Две разрубленные половины тела повалились в разные стороны, оставив между собой лужу крови и обломков костей и внутренностей.
Из охрипшей глотки Вульфа вырвался победный клич, который подхватили десятки вбегающих в гарт гаутов. Ильвинги и хордлинги, воодушевленные долгожданной подмогой, с новыми силами ринулись в бой, тесня херулийцев в глубь гарта. Теперь, когда гауты под предводительством Сиггейрера, проникли за стены, окружающие селение, численный перевес оказался не в пользу херулийцев. Но, тем не менее, они и не думали о том, чтобы сдаться. С крыш домов на атакующих посыпались стрелы, копья и дротики. Женщины, взяв в руки оружие, выступили на помощь своим мужчинам, которые продолжали драться с непоколебимой решимостью, несмотря на то, что их вождь пал. Мальчишки восьми-десятилетнего возраста сновали незамеченными среди сражающихся мужчин, вонзая кинжалы в спины врагов. И все же херулийцы продолжали отступать.
Битва кипела уже по всему селению. Херулийцы дрались за каждый дом, за каждое дерево, за каждую пядь земли, умирая там, где стояли. Если они отступали, то лишь только для того, чтобы собрать вместе пять-шесть человек и броситься снова в бой. Вульф бился, не обращая внимания на валькирий, которые спускались с небес и скакали обратно, унося с собой души погибших воинов с обеих сторон. Он рубил направо и налево и его рука не знала отдыха. Лезвие меча стало бурым от крови, которая покрыла его от самого кончика до рукояти. Три древнейших руны, вырезанные Всеотцом в давние времена, горели алым пламенем, чувствуя мощь и ярость того, кто владел великим клинком, щедро насыщая его вражеской кровью. Три другие руны, выцарапанные на лбу волчьего черепа на шлеме, также светились в темноте, словно заряженные зверинным бешенством, которое цепко держало в своих когтях разум могучего воина. Все это время Вульф краем глаза видел серебристое сверкание кольчуги то справа, то слева от себя. Куда бы он не шел, с кем бы он не бился, Сигрун всегда была рядом, сражаясь, словно разъяренная волчица. Ее на вид слабые и тонкие руки сжимали древко копья также крепко, как это делали руки мужчин, а в ее худощявом теле жила сила, которая, будучи не в состоянии проявиться в полной мере в супружеской постели, находила свой выход на поле брани, унося жизни врагов одну за другой.
Начинался рассвет, когда Вульф и его люди вместе с гаутами добивали последних сражающихся херулийцев. Небо светлело, а восточный горизонт зажегся алым, словно отражая залитое кровью поле битвы. Стая воронов кружилась над трупами в предвкушении обильного завтрака. Некоторые особенно наглые и дерзкие отваживались опускаться на валяющиеся повсюду трупы, не обращая внимания на дерущихся неподалеку людей, чтобы первыми успеть выклевать глаза.
Вскоре Вульф начал постепенно приходить в себя. Этому способствовала утренняя прохлада, которая приятно освежала разгоряченное битвой тело. Его люди и гауты окружили последних херулийцев. Это были четыре женщины с секирами и пиками в руках, один раненный мужчина с топором и двое пацанов, сжимавших окровавленные кинжалы. Они встали бок о бок рядом друг с другом, затравленно озираясь по сторонам. Их изнуренные битвой лица скривились в гримасе ненависти и презрения, когда они смотрели на вставших со всех сторон врагов.
Вульф сделал шаг вперед и обратился к ним, тяжело дыша:
— Сдавайтесь! Возможно, мы пощадим ваши жизни!
Херулийцы молчали, не двигаясь с места. Ответ горел в их глазах.
— Сдавайтесь! — повторил Вульф, — Иначе мы все равно убьем вас, а затем мы перережем всех ваших детей и прочих жителей этого гарта! Пожалейте своих детей!
Одна из женщин с огромным сочащимся кровью порезом на лице оскалила сломанные зубы в усмешке и сказала:
— Наших детей и всех, кто не мог драться, мы давно уже убили сами. Здесь больше никого нет, кроме нас… Мы тоже умрем, но… но сначала мы прикончим нескольких…