Властимир
Шрифт:
Дремучий лес и не думал кончаться. Подходил к концу второй день их путешествия по мрачной, словно мертвой, чаще, а впереди не было никакого просвета.
Только на третий день чаща несколько поредела — камней стало меньше, стволы деревьев тоньше и на полянках появилась трава. Однажды видели какого-то зверя, но он умчался так быстро, что никто его толком не разглядел. Заметили лишь, что ростом он был с косулю, но видом схож с кабаном.
Они опять вышли на тот самый ручей. Напившись вдосталь и напоив лошадей, на его
Дальше ручей повел их в ущелье, где на склонах росли горные травы. Все было здесь так похоже на Сорочинские горы, что славяне не удивились бы, встретив знакомый ход в подземелье.
Седой бежал впереди. Иногда он замирал, припадая на четвереньки и становясь очень похожим на волка. Всадники, ехавшие следом, уже не обращали на это внимания. Они часто слышали вой и рев незнакомых крупных тварей, а на водопое замечали их следы. Но свет от камня во лбу Огонька отгонял всех непрошеных гостей — он был слишком ярок для привычных к полумраку зверей.
Ущелье становилось все мрачнее, и Седой стал держаться поближе к людям.
— Тут всякие хищники водятся, — сказал Седой. — Лошадь для них, Может, и великовата, но я — в самый раз.
Справедливость его замечания оценили очень скоро. Они не прошли и версты, как впереди и сверху послышался утробный вой, которому ответил другой. Седой встал между лошадьми и с тревогой огляделся по сторонам.
— Они сюда бегут, — определил он. — Впереди ущелье сужается, так что если мы успеем туда раньше них, нам может повезти. Иначе они всех слопают.
— Кто — они? — спросил Властимир. — Ты их видел?
— К несчастью, да. Но лучше бы и не знать, что такие есть!
Всадники пришпорили упирающихся лошадей и поскакали вперед. Седой бежал между ними.
За поворотом им открылось совсем узкое ущелье — конь мог перепрыгнуть с края на край. Камни нависали над ним. На одном из них замер, свесившись вперед, зверь, похожий на паука количеством ног и на медведя — мордой и шкурой. Глаза его светились, как угли, с изогнутых клыков капала желтая тягучая слюна. Увидев всадников, он завыл и попытался поднять огромный камень. Вниз посыпались мелкие камешки.
Ответный вой раздался с другой стороны, и всадники увидели там второго зверя, поменьше. Он тоже расшатывал камень, и дело у него шло на лад.
— Скорее! — закричал Седой. — Чего вы ждете?
Лошади сами бросились вперед по ущелью. Позади них на дно с грохотом скатились два камня, подняв тучу пыли. Грохоту и грому вторил рев зверей.
— Сейчас они спустятся, — на бегу проговорил Седой, — проверить, убиты ли мы… И если обнаружат, что нет… побегут в погоню. И будут бежать, пока не настигнут… Я их знаю!
Он замолчал, потому что начал отставать от скачущих во весь опор лошадей.
Эхо принесло сзади негодующий рев зверей, обнаруживших, что добыча ускользнула. Но всадники оторвались, и можно было
Ущелье было по-прежнему таким же узким, но теперь на склонах его стали попадаться деревья, которые должны были немного задержать неповоротливых преследователей.
Копыта лошадей неожиданно застучали по чему-то твердому.
— Дорога, — объяснил Седой. — Древние люди ее мостили — так нам говорили.
Всадники придержали лошадей. Под ними и в самом деле была дорога из плотно пригнанных друг к другу каменных плит. Наверняка когда-то они были гладкими, но время изрезало их трещинами. Дорога спускалась по склону ущелья.
— Там город, — сказал Седой.
Не тратя времени на то, чтобы выяснить, есть ли погоня и близка ли она, беглецы поскакали к городу.
Открывшийся их глазам город занимал всю долину. Многие строения, даже разрушенные, были высокими, как скалы, окружавшие их.
Копыта коней застучали по сохранившимся камням мостовой, в щелях между которыми кое-где проросли деревья. Порой мелкие зверьки выскакивали из-под копыт лошадей и исчезали в развалинах.
Люди невольно сдержали лошадей, поехали шагом по мертвому городу. Высокие здания чем-то напоминали замки викингов — многочисленные башни с крытыми переходами между ними. Чем ближе они подходили к центру города, тем выше и, как ни странно, целее были дома, улицы чище и уже, а травы, деревьев и зверьков — меньше. Скоро город стал напоминать подземные переходы, с которых славяне начали путешествие, — казалось, что и само небо-потолок опустилось ниже.
Центральные улицы выглядели так, словно жители бросили их недавно. Так и казалось, что вот-вот распахнется окно и кто-нибудь в него выглянет.
Седой вертел головой в полном восхищении.
— Никогда не видел ничего подобного! — воскликнул он. — Вот уж не думал, что это правда!
— Что — правда? — немедленно откликнулся Буян.
— Правда, что жил когда-то на земле, наверху, народ и был он мудр и силен. Силен настолько, что решил поспорить могуществом с самими богами. Разгневались на него боги — и низвергли народ вместе с городами его под землю. Целые страны пропали — на их месте только пустоши да болота раскинулись, а порой и леса дремучие. Вот откуда здесь лес и ручей — их боги тоже в подземелье свергли…
— А где же люди?
— Не знаю. Говорят, чары на них наложены — являются лишь по ночам, а днем невидимы они.
Буян вдруг остановил коня и спешился.
— Ты куда? — остановили его Властимир и Седой.
— Хочу проверить, верно ли это. Слышал я, что не людей свергли, а богов. Да и интересно — коли та женщина, в тюрьме, из этого племени, то почему они город бросили? Тут-то, чай, жить удобнее, чем в тех пещерах.
Буян подошел к ближайшему дому и толкнул тяжелую дверь. Она не поддалась.