Властимир

Романова Галина Львовна

Властимир только подивился, что на пороге смерти Буян сохранил ясность мысли и додумался, как поступить. Князь поспешил к щели в задней стене.

Снаружи была глухая ночь и полная тишина. Зарево костров не разгоняло мрака, но после кромешной тьмы шатра видно было хорошо. Рядом Властимир увидел копья, поставленные с одной стороны мадьярского лагеря так плотно, что между ними с трудом можно было просунуть руку. За частоколом был привязан единственный конь.

— Воронок! Воронок! — позвал Властимир.

Услышав знакомый голос, жеребец прижался

к частоколу. Князь увидел в щели сверкающий глаз — конь пытался разглядеть человека.

Властимир стал по очереди проверять копья, нашел одно шатающееся, как подбитый зуб, и вырвал. Остальные расшатывать и вырывать было уже легче. Сделав себе проход, князь протиснулся туда и оказался по ту сторону частокола.

Воронок и правда был оседлан, и Властимир полез в то-роки. Под пальцами что-то захрустело, и он вытащил пучок трав. Потом бесшумно пробрался обратно и вернулся в шатер.

Буян его ждал, натягивая цепь. Он взял у князя траву и стал ее перебирать на ощупь, изредка поднося к лицу и пробуя. Наконец Буян нашел широкий треугольный лист с резными ломкими краями и ткнул им в замок. Что-то хрустнуло, блеснула искорка, и замок открылся.

— Откуда у тебя разрыв-трава? — спросил Властимир, пока Буян осторожно, чтоб не звякнула, снимал и укладывал цепь.

— Подарили, — ответил тот, первым направляясь к выходу.

— Кто?

Буян уже сунул голову в щель, но оглянулся. В темноте блеснула его улыбка:

— Не Веденея, княже! Один волхв, я у него скрывался от варяжских мстителей. Ты его не знаешь… На прощанье дал трав — сказал, вдруг пригодятся. А Веденея — нет, она все в другую сторону поглядывала…

Воронок узнал хозяина и потянулся к нему, точно зовя поторопиться. Буян сунул травы в суму у седла и вдруг начал лихорадочно ощупывать вещи.

— Подожди меня немного, княже, — быстро шепнул он. — Я скоро. — И Буян мышью метнулся обратно.

— Куда? — спросил вдогонку Властимир. — Ехать надо, скаженный!

Но Буян уже убежал, и князю оставалось молить всех богов, чтобы оберегли от беды этого непутевого парня. Ему грозит смерть в стане, а он еще задерживается здесь!

Совсем близко тявкнула собака, и сердце Властимира замерло — к шатру двигались три тени. Кивнув охраннику у входа, они по очереди скользнули внутрь. А гусляр уже бежал обратно, обеими руками прижимая к себе мешок.

— Уж прости, княже, — сказал он, приторачивая мешок к седлу. — Но я гусляр — я не могу без гусель.

Властимир пробурчал что-то, и они быстро пошли вокруг стана, ведя Воронка в поводу. И в это время уже издалека, от ханского шатра, долетел крик:

— Держи его!

— Скорее!

Они побежали. Облак узнал их шаги и радостно заржал. Через мгновение оба витязя были в седлах.

Но из глубины стана уже катился вал поднятой тревоги. Несколько человек оказались на пути беглецов — не останавливаясь, князь срубил двоих из них, остальные достались Буяну.

Беглецы скакали во весь опор. Сзади вспыхивали факелы, раздавались крики. Стан

мадьяр приходил в движение, снаряжая погоню.

Припав к гривам лошадей, два всадника уходили во тьму степи. Позади них равнина загоралась сотнями огней, слышался топот копыт и крики погони. Впереди пока еще была тишина, но на просторах степи нигде не было спасения от мадьярской конницы. Мадьяр было слишком много, и они были слишком близко.

На востоке, куда беглецы правили коней, уже светало. Еще немного — и короткая летняя ночь уступит место долгому дню, а при свете солнца уже нигде не спрячешься, не уйдешь. О сражении нечего было и думать — теперь враги налетят кучей, сомнут толпой, затопчут конями.

Буян скакал чуть впереди, привстав на стременах, — его Воронок несся как птица. Гусляр то и дело оборачивался назад, вглядываясь в сверкающие огоньки. Они уже довольно далеко оторвались, но преследователи не отставали, они были готовы гнаться за ними до конца — пока не увидят их головы насаженными на копья.

— Сможем ли уйти, княже? — крикнул Буян на скаку.

Тот глянул назад:

— Не знаю.

Перед ними степь сморщила свое гладкое чело, образовав балки и овраги — верный признак того, что близко протекает река. А справа, примерно в версте от них, темнел лес.

Небольшая роща не была надежным убежищем — слишком много людей гналось за ними по пятам. Но Буян направил жеребца прямо к лесу, жестом велев Властимиру следовать за собой. Князь не стал перечить.

В чаще леска деревья, словно застигнутые потопом люди, лезли на пригорки и склоны оврагов. Будь лесок чуть побольше, можно было бы попробовать схорониться здесь.

Проскакав половину леска, Буян неожиданно осадил Воронка. Князь прислушался: можно было различить шум погони. Мадьяры видели, куда свернули беглецы. Гусляр вскинул руку вверх.

— Уж вы гой еси, звери лютые! — громко крикнул он. — Звери лютые, незнакомые! Собирайтесь вы, звери лютые, да на голос мой, на призваньице!

Вдруг на пригорке, у подножия которого приплясывали их кони, зашелестела трава, качнулись ветки кустов, и к двум людям вышли несколько поджарых степных волков.

Впереди выступала волчица — матерая, крупная, с отвисающими сосцами и холодными злыми глазами старухи ведьмы. За нею шли трое переярков — рослые и сильные. Позади виднелись еще пять зверей. Волчица, пригнув узкую морду, приблизилась под самые копыта мелко дрожащего Воронка.

Гусляр свесился к ней.

— За нами погоня, — быстро промолвил он. — Нашей смерти ваши же враги желают. Останови их, сестра моя, будь милостива. А тебе и детям твоим за то будет пожива — кони под ними сытые, стоялые. Встань нам защитою!

Он протянул руку, и Властимир едва не свалился с седла от удивления — волчица дала себя погладить между ушами!

Облак и Воронок с ужасом косились на волков.

Отойдя в сторону, волчица присела на задние лапы и, подняв морду в светлеющее небо, завыла.