Властитель свободы
Шрифт:
— Да, — она вздернула подбородок, — да, это так важно. Он хороший человек.
Джейкоб долго пристально на нее смотрел, а затем одобрительная улыбка смягчила черты его лица.
— Вы отлично поборолись, консультант. Я найду для него время.
Джин вернулась на место с ощущением невероятного счастья. Успеха. У Сойера будет человек, который по-настоящему его понимает. Который говорит с ним на одном языке.
И она может с чистой совестью встречаться с Аттикусом.
****
В
Издалека он увидел брата в бетонном дворе с баскетбольной площадкой. Он смотрел на него с минуту и на сердце полегчало. Сойер не проявлял никакой активности весь год, что просидел в тюрьме… до тех пор, пока психолог с юга не взяла дело в свои мягкие ручки.
Хотя он чувствовал себя чертовски виноватым за то, что украл Джин у брата. Он хотел бы, чтобы она осталась психотерапевтом Сойера, но она уверяла его, что новый социальный работник подойдет для этого еще больше. Господи, он надеется, что это так.
Сойер обошел соперника, забил мяч — и рассмеялся.
Чуть позже, после некоторых проволочек и просьб об одолжении, Аттикус зашел в приемную.
Сойер прислонился к стене, скрестив руки на груди.
— Сегодня не день посещений, бро.
Блять, когда Сойер последний раз выглядел… цельным? Ни разу со времен второй командировки на войну.
Аттикус протянул руку и притянул брата к себе, обняв изо всех сил. Он прочистил горло и вернулся к делу.
— Я хотел поговорить.
— Звучит серьезно, — прокомментировал Сойер, встав так, чтобы видеть входную дверь.
— В городе выросла преступность — грабеж, разбой. Это как-то связано с тюрьмой, не знаешь?
— Хм, — Сойер задумался. — Может быть, но, если и так, мои парни не в курсе, — заключенные, как правило, делились по цвету кожи и принадлежности к группировкам, так что независимые заключенные могли сильно огрести. И хотя «морской котик» мог за себя постоять, хорошо, что он нашел нескольких приятелей.
— Я бы хотел, чтобы ты отсюда вышел, — а ему еще год сидеть. Каждый раз, приходя сюда, Аттикус напрягался. Его инстинкты требовали защитить братика от опасности. А он не мог.
Лицо Сойера потемнело.
— Я облажался, — он кинул на Аттикуса полный боли взгляд. — Может, у меня голова не варит нормально после возвращения, но… мне все еще не кажется, что я заслуживаю жить на свободе.
— Может, ты смог бы…
— Бро, люблю тебя, чувак, но хватит меня воспитывать.
— Что?
Когда Сойер выпрямился, Аттикус с изумлением обнаружил, что братишка на дюйм его выше. Накачал мышцы. Совсем взрослый.
Боже.
Сойер улыбнулся.
— Ну, наконец-то дошло.
— Наверное, это чувствуют родители, — с сожалением сказал Аттикус. Когда их отчим попал в тюрьму, Аттикус стал главой семьи. А поскольку их больная и переутомленная мать не могла этим заниматься,
Но Сойер больше не ребенок. Совсем не ребенок.
— Ты так давно уехал, что я забыл, что ты вырос. Блять, тебе тридцать три?
— А значит, ты старикашка, да? — Сойер улыбнулся, затем пристально посмотрел на Аттикуса. — Отпусти вожжи, Атт. Это моя жизнь, и мне ее жить.
Черт. Для дома очень соблазнительно все контролировать, заботясь обо всех уязвимых и слабых. Отпустить само собой не выходило. Но были времена, когда Дому — или старшему брату — нужно было отступить.
Его охватила гордость. Брат ушел на дно и теперь пробивался обратно со всей решимостью и отвагой, которые он проявлял на протяжении всей своей отмеченной наградами военной службы.
— Принято.
— Чертовски верно, ты это принял, бро.
В дверях появился Салдана. Время встречи истекло.
Аттикус поднял руку в жесте благодарности.
— Я буду держать ухо востро, если тут начнутся проблемы, — сказал Сойер. — И эй, поздравляю тебя с прекрасной новой леди.
Аттикус благодарно кивнул, бросил:
— Будь осторожен, — и пошел к двери.
На выходе он помедлил и пошел дальше. Нет времени заскочить и посмотреть, как дела у Джин. И он дежурит вечером, так что не сможет сходить с ней сегодня куда-нибудь.
Он фыркнул. Ей бы все равно не понравилось, что он пришел. Хотя они отлично воспользовались «привилегиями» в пятницу, она старалась держать его на расстоянии вытянутой руки. Он отстал от нее на выходных, чтобы дать ей иллюзию контроля, но уговорил поесть завтра вместе, разыграв карту «я так голоден». У этой женщины призвание кормить людей.
Ему это нравилось. Нравилось, что для нее важно делать других счастливыми. Нравилось в ней все. Может, она хочет сохранять дистанцию, но он, блин, не хочет. Чем дальше, тем больше он думал о том, что нашел женщину, которую хотел связывать, которую хотел обнимать. С которой хотел жить.
Глава 12
— Итак, как дела с Аттикусом? — спросила Кайли по телефону.
На кухне у себя дома Джин выдавливала вилкой рисунок на печенье с арахисовым маслом, прежде чем сунуть его в духовку, и поблагодарила звезды, что подруга не видит, как она покраснела.
— Аттикусом? — небрежно спросила она, стараясь изобразить тон «кто такой Аттикус?»
— Джин, — укоризненно сказала Кайли, — ты ведь знаешь, что живешь сейчас в маленьком городке, да? А Саммер, Бекка и я дружим? И что Саммер обязательно расскажет нам о том, как Аттикус очень, очень переживал, что ты пострадала… И, может, о том, как он на тебя накинулся на стоянке «КлеймДжампер»… перед тем, как ты села в его грузовик.
Ой, блин.
— Я забыла, что вы, янки, сплетничаете не хуже, чем южане.