Властитель свободы
Шрифт:
Когда она кинулась в них без всяких колебаний, у него стало тесно в груди.
Господи, он все еще боялся.
— О чем ты, черт возьми, думала? — рыкнул он, крепче прижимая ее к себе.
— Ну, у меня особо не было выбора. Не могла же я дать им ее избить.
«Очень, очень многие люди дали бы. И она даже не подумала сбежать». Да, он любит это женщину.
И она быстро соображала. Он чмокнул ее в макушку и улыбнулся, уткнувшись в шелковистые волосы. Завтра эта сплетня облетит город: скинхедов избили консервными банками. Их победили две ужасно
Джин встала на цыпочки и сказала тихо ему в ухо:
— Кстати говоря…
— Ммммммм?
— Спасибо, что пришел меня спасти.
Он крепче обнял ее. Ее не часто спасали. Даже не были ей надежным тылом. Слишком многие бросали ее. Ему повезло, у него были отличные мама и братья.
— Конечно, я спасу тебя.
Теперь он заботился о ней и защищал ее — и ей нужно было это знать. Он заставил ее поднять голову и посмотрел ей в глаза.
— Вирджиния, я всегда буду тебя защищать. Я защищаю свое.
Он видел, что до нее дошло. По тому, как заблестели в ее глазах слезы. С какой любовью она на него посмотрела.
О да, это было именно так, хотя она не сказала ни слова.
****
— Вирджиния, я всегда буду тебя защищать. Я защищаю свое, — последние несколько дней слова Аттикуса беспрестанно крутились у нее в голове.
Она положила дневник на кофейный столик и закинула ноги на маленький диванчик, потеснив Триггера. Он положил голову ей на бедро и снова задремал.
«Всегда» — невероятно обнадеживающее и вместе с тем пугающее слово. Аттикус имеет в виду, что у них есть… будущее. Что означает, что ей придется посвятить себя ему.
И — чертов мозгоправ этот Аттикус — когда она записала это в дневник, то сформулировала мысль. Она не только считает, что должна всем жертвовать ради отношений, но и убеждена, что любой мужчина в конце концов ее бросит.
Так себе открытие. Она нахмурилась. Нужно было раньше догадаться. С другой стороны, как часто ее клиенты не видели причины своих проблем. Разум склонен избегать размышлений о том, что причинило боль. А без обдумывания причин этой боли подсознание пытается блокировать воспоминания о травмирующих событиях.
Ее стратегией было избегание отношений. Пора это прекратить.
Она потерла руками лицо. Почувствовав ее движение, Триггер положил лапу ей на бедро.
— Спасибо, дружок, — она погладила его по голове, радуясь, что он рядом. — Знаешь, мне с тобой куда лучше, чем было с Престоном.
Триггер согласно тявкнул. Он считал себя потрясающим компаньоном.
— Ты понимаешь, что Аттикус тоже прекрасен, да?
Триггер застучал хвостом по кушетке. Он обожал Аттикуса.
Как и Джин.
Она улыбнулась, думая о нем. Такой вау, офигенный мужественный парень.
Тот, кто не раздумывая рискнет жизнью, помогая другим. Ее напугало то, с какой легкостью он справился с хулиганами. А позже, когда ее перестало трясти, невероятно возбудило.
Она усмехнулась. И поскольку он был мужчиной до мозга костей, то получил
А еще он оказался одним из тех парней, кто не сразу ищет в телевизоре спортивную трансляцию. По крайней мере, ему нравилось обниматься, когда они вечерами сидели перед телеком. И он любил классические вестерны. В свою очередь, ей понравились его современные триллеры про детективов и полицию. Они нашли общий язык.
В основном. Чтобы он посмотрел с ней мелодраму, пришлось подкупить его шоколадным тортом.
Его гостиная оказалась очень мужской комнатой отдыха. И ужасно забавной. Она не смогла победить его на бильярде, но выиграла партию в пинг-понг.
Вчера он заставил ее подстричь его розовый куст, настаивая, что все южане умеют ухаживать за цветами. Вот дурак. Хуже того, она умела…
Она не осталась в долгу, заставив его перекопать ей землю для салатной грядки, говоря, что не женское это дело орудовать лопатой, а вилы — чисто мужской инструмент. Он не только перекопал грядку, но и помог посадить базилик, орегано и зеленый лук.
Воскресным утром он нашел точку на ее ребрах, при нажатии на которую она начинала хохотать без остановки. В свою очередь, она выяснила, что его пятки боятся щекотки. В награду он потребовал не минет, а чтобы она научилась ездить на Молли, кобыле, которую он привез из Айдахо вместе с Фестусом.
После того, как он дал ей урок езды на кобыле, Аттикус бросил ее на сено… и научил ездить на человеке. «Поза наездницы». Но она особо не преуспела в «езде рысью», как он это называл.
На обратном пути к дому у нее так сильно подкашивались ноги, что ему пришлось ее поддерживать. Скакать было утомительно. Кончить миллион раз? Безумно утомительно.
А потом он помог приготовить ей ужин, раз уж он ее вымотал.
Она нахмурилась. Он делает для нее слишком много.
Работы по дому они распределяли поровну. Правда, он больше работал на улице, если выдавалась возможность. Но и в доме он всегда за собой убирал. Носки всегда оказывались в корзине для грязного белья, а не валялись по дому. В отличие от некоторых ее любовников, он всегда убирал за собой грязную посуду в посудомойку. Так что в этих вопросах они нашли компромисс.
Но в сексе? Наверное, глупо было хотеть, чтобы он просил… большего… у нее во время секса? И, может, не только во время секса. Точнее, не просил, а требовал.
Хорошо, да, он командовал в спальне, но речь все время шла о взаимном удовлетворении. Во всяком случае, она получала больше — ведь кончала больше, чем один раз.
Но временами ей хотелось, чтобы он просто использовал ее, проявил немного эгоизма и сосредоточился на своем удовольствии, не думая о ней.
Она хотела… услужить ему. Насколько это странно?
Глава 17
В середине следующей недели Джин вошла домой, счастливо улыбаясь. Последняя сегодняшняя сессия с заключенным показала, что он прогрессирует.