Властитель свободы
Шрифт:
— Маленькая магнолия, — он переплел пальцы с ее пальцами и прижал ее руки над головой. Ее зрачки расширились — тело отреагировало на уязвимую позу, — Я думаю, что ты бросаешься ухаживать по двум разным причинам. Во-первых, ты боишься, что мужчина не будет любить тебя, если ты не будешь этого делать. Ты следишь за моей мыслью?
Она кивнула.
— Все так. Я это и…
— Вторая причина совершенно противоположная. Поскольку ты сабмиссив, ты ухаживаешь, потому что тебе нравится удовлетворять желания
Она впала в ступор.
Он дал ей минуту, а затем мягко спросил:
— Когда ты готовила для меня, я не видел твоего беспокойства. Я видел только удовольствие от того, что ты можешь сделать что-то прекрасное, — он слишком ясно помнил счастье, сияющее в ее глазах, когда она предлагала заняться сексом в душе, когда она ставила еду на стол и смотрела, как он ест. Ничто, основанное на страхе, не могло бы принести ему, как Дому, такого удовлетворения. — Что ты чувствовала в тот день, Джин?
Когда она поняла, о чем он говорит, на ее глаза навернулись слезы, и они стали цвета затененного деревьями пруда.
— Счастье. Я чувствовала себя счастливой.
Глава 15
Ура, суббота! Толкая перед собой тележку, Джин сделала несколько танцевальных па в проходе продуктового магазина. Этим утром с Аттикусом было… весело. Было легко всю дорогу, начиная с секса в душе и заканчивая совместным приготовлением завтрака, а потом он отвез ее обратно к ее машине.
А ночью, словно зная, в каком она разбитом состоянии, он занимался с ней любовью так нежно и щедро, что пару раз довел ее до слез.
Сегодня вечером она сказала, что хочет побыть одна. Обдумав это в течение нескольких неприятных минут, он согласился.
Ей совершенно необходимо было какое-то время, чтобы все обдумать. Как он давил на нее, какой уязвимой она чувствовала себя, пока он искал ответы, и как он вывел ее на чистую воду.
Неудивительно, что ее смущало собственное поведение: услужливость сабы и услужливость невротика одновременно — та еще история. Она покачала головой. Потребуется время разобраться во всем этом, но она чертовски хорошо с этим справится. В конце концов, она психолог.
Поскольку он давал ей время для себя, Аттикус сказал, что они увидятся в воскресенье — и отказ не подразумевается.
Она улыбнулась. Ей даже в голову не пришло отказываться.
Напевая под нос и толкая тележку, Джин завернула за угол и остановилась в удивлении.
Аттикус стоял у корзины с апельсинами.
Положив руку ему на грудь, высокая стройная брюнетка заглядывала ему в глаза:
— Так что ты делаешь на следующих выходных, Аттикус?
Джин сцепила зубы. «Не трогай моего мужчину».
Но он не ее мужчина. Официально он не ее, с какой стороны ни посмотри. Они на самом деле
Она боялась спросить.
К облегчению Джин, Аттикус ответил:
— Прости, детка. У меня есть планы, — он отошел в сторону и заметил Джин, — Джин.
Женщина оглянулась через плечо и фыркнула. Повернувшись, она провела ладонью по груди Аттикуса.
— Позвони мне, если освободишься, дорогой, — нарочито покачивая бедрами, она взяла апельсин и ушла.
Аттикус не посмотрел ей вслед. Вместо этого он подошел к Джин.
— Ты покупаешь продукты, чтобы приготовить мне завтра что-то замечательное?
«Почему он меня не поцеловал?»
— Конечно, — ответила она напряженным голосом. «И не обнял. Ничего. Он соблазнится этой женщиной? Может быть». Они не обсуждали ни моногамность, ни даже отношения. И… у нее заныло под ложечкой. Домы не всегда следовали тем же правилам, которые устанавливали для своих сабмиссивов, да?
— Такое впечатление, что все закупаются на этих выходных, — сказал он. — По-моему весь «Серенити» столпился в мясном отделе.
— Ой, — слегка вздрогнув, Джин решила избегать мясного отдела, хоть ей и нужны гамбургер и курица. Она не видела Бекку с той сцены на стоянке у большого дома. После того, как случайно встретившийся на улице Джейк лишь коротко кивнул ей, она избегала Кайли и Саммер и сбрасывала их звонки.
— Есть что-то, что я должен знать? — мягко спросил Аттикус. Она почувствовала в этом вопросе искреннюю заботу.
— Конечно, нет, — она отвернулась и поколебалась: — Ты… Я хочу сказать, мы… — она ведет себя как подросток. — Хочешь прийти ко мне сегодня? Я могу что-нибудь приготовить. Сделать тебе… Хочешь стейк? — она может купить парочку стейков, когда покупатели разойдутся и…
— Стоп, — поджав губы, он наступал на нее, пока ей не пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ей в лицо, — сделай глубокий вдох.
— Что?
— Что, в самом деле? — сердито сказал он. — Джин, ты предлагаешь поужинать, потому что тебе нравится для меня готовить или потому что ты боишься потерять то, что между нами есть?
— Я… я очень люблю готовить, — но не сегодня. Она с нетерпением ждала, когда останется одна, займется всякими девчачьими делами и будет писать в дневник.
Почему она пригласила Аттикуса прийти?
Господи, она идиотка. Джин закрыла глаза, чувствуя, как внутренний голос говорит ей, что она ему даже не нравится, что он не захочет ее, если она не будет удовлетворять все его желания.
А сейчас она собирается разрыдаться посреди продуктового магазина. Она часто заморгала. Ее дыхание стало прерывистым.
— Полегче, маленькая магнолия, — крепкими руками он притянул ее к себе, в теплые и сильные объятия. Его дыхание согревало ей ухо. — Расскажи мне, детка.