Властители земли
Шрифт:
— Но мы будем работать с вами, — сказала Глория. — Нам нужны ваши деньги, поэтому мы будем работать с вами.
— Полагаю, что на этот раз я смогу обойтись без вас, — ответил Перривезер. — Если вы мне понадобитесь, я позвоню.
После их ухода он еще долго сидел, уставившись на дверь кабинета. Разумеется, они и не понимают, чего он добивается. Никто, с тех пор, как ему исполнилось пять лет, не понимал, чего хочет этот наследник состояния Перривезеров.
Его жена не знала. А он знал, чего ей хотелось. Ей хотелось выйти замуж за Перривезера. Время от времени ей хотелось совокупляться. В
Он жаждал воспроизвести себя. Собственно говоря, это стало одним из основных условий при заключении их брака. Но он настаивал, чтобы перед совокуплением у нее непременно появилось яйцо, то есть был благоприятный для зачатия период.
— Я не собираюсь оплодотворять пустую матку, — заявил Валдрон самой очаровательной дебютантке Северного побережья, которая теперь стала его невестой.
— Ну знаешь ли, Валдрон, некоторым это очень нравится.
— Догадываюсь. Некоторым людям.
— А ты никогда не говорил, что тебе это не нравится, — сказала она.
— Ты не спрашивала, — ответствовал Валдрон, и его лицо с тонкими изящными аристократическими чертами напоминало ледяную маску.
— Я предполагала, — сказала она.
— Не моя вина, — отрезал он.
Медовый месяц он провели в поездке по Европе. И, как выяснила молодая жена Валдрона, ему очень нравились грязные переулки городских трущоб. Свалки и мусорные кучи были для него более притягательны, тем Лувр или Британский Королевский театр.
Проходя по кладбищам, он часто бормотал:
— Расточительство. Какое расточительство.
— Ты говоришь о человеческой жизни? Наша смерть неизбежна. Но те, кого мы любили, будут о нас помнить, — сказала однажды очаровательная юная миссис Перривезер.
— Ерунда, — отрезал ее супруг. — Медь, сталь. Герметично, водонепроницаемо. Да просто закопать их в землю. Пусть сделают хоть немного добра.
— Ты всегда так чувствовал? — спросила она.
— Разумеется. Какое расточительство. Так запаковывать тела — это просто... просто...
— Бесполезно? Трогательно? — предположила она.
— Эгоистично, — нашелся Валдрон.
В то время мать Перривезера еще была жива, и юная жена спросила ее, всегда ли Валдрон был таким.
— А вы заметили? — спросила знатная светская дама с Северного побережья.
— Ну, когда он просит подать к обеду гнилые фрукты, это трудно не заметить, мама. Могу я звать вас мамой?
— Я рада, что, наконец, хоть кто-то меня так называет. Да, Валдрон часто делает такие вещи, которые кажутся людям необычными. Но позвольте мне заметить, что он ни в коей мере не безумен. Мужчины рода Перривезеров часто вели себя несколько странно. Но, я снова подчеркиваю это, они не безумны.
Чудесным весенним днем свекровь сидела на своей веранде, выдававшейся из скальной гряды, которая тянулась до серых волн Атлантики.
— Мужчины из рода Перривезеров запечатывали себя в бочонки и в таком виде пытались спуститься по Амазонке. Один Перривезер любил есть жареных летучих мышей. Другой чувствовал себя птицебогом инков, а отец Валдрона, должна признаться, любил вымазаться клеем прежде, чем сделать
— Бедная вы женщина, — сказала жена.
— Растворимый в воде. Я настояла, чтобы клей был растворим в воде, — сказала старшая миссис Перривезер. — Я бы ни за что не согласилась на эпоксидный клей. Но вернемся к более важным делам. Ни один из Перривезеров никогда не был по-настоящему болен психически.
— А что бы заставило вас назвать одного из них безумным?
— Отказ от своих принципов. Неумение жить только интересом к своим деньгам. Вот что было бы настоящим помешательством, моя милая. И это доказательство того, что Валдрон не безумен, ибо он никогда так не поступит.
— Полагаю, бывают и худшие партии, — отвечала молодая жена.
— Именно об этом я тебе и толкую, милочка.
Молодой миссис Перривезер пришлось пережить только один очень тяжелый момент в своей супружеской жизни, это произошло в ту ночь, когда, как сказал доктор, зачатие было наиболее вероятно. Валдрон так взял жену, точно хотел лишь улечься на нее. Но этого оказалось достаточно, чтобы забеременеть и сохранить в потомстве имя Перривезеров.
После рождения ребенка Перривезер вообще перестал обращать внимание на жену. Она жаловалась своей свекрови.
— Он ведет себя так, будто я и не жена ему, — говорила она.
— Правда состоит в том, что Валдрон и меня не считает своей матерью, — сказала старая женщина.
— Я слышала, что дети иногда сомневаются в своем отце, но уж никак не в матери. А кто, по его мнению, его настоящая мать?
— Не знаю. Он никому об этом не говорит. Мы показывали ему записи в больничных регистрационных книгах. Привели к нему врача, принимавшего роды. Получили клятвенные свидетельства от медсестер. И все же он так и не признал меня своей мамочкой.
— Может, это случилось потому, что его растила няня? — спросила молодая женщина.
— Всех Перривезеров растили няни. Я была такой же нежной и любящей, как любая другая мать. Но он просто-напросто не желал называть меня мамой.
— А вы знаете, как он называет меня? — спросила жена Валдрона.
— Как?
— Своей яйцекладущей.
— Дорогая, — сказала ее свекровь, благожелательно кладя ладонь на плечо молодой женщины. — Он никогда не изменит принципу.
Валдрон Перривезер III не только поддерживал благосостояние дома Перривезеров, но и блестяще увеличил его, выказав такую деловую хватку, которую трудно ожидать у кого-либо, кроме лучших выпускников школы менеджмента. Он стоял выше любых проявлений милосердия или жалости. И обладал необычайной способностью быстро умножать состояние.
Он никогда не раскрывал своего секрета, но многие подозревали, что, судя по некоторым мелочам и намекам, он просто терпеливо дожидается возможности подкормиться за счет несчастья других людей.
Но никто даже не догадывался, что, учась пользоваться своими деньгами, Перривезер стал одним из самых ловких убийц на планете. И убивал он также, как вкладывал деньги: бесстрастно, но весьма умело и хитро. За деньги можно было купить любые услуги, а разница между хирургом и головорезом лишь в том, что головорез больше задумывается над тем, как раскроить кого-нибудь, и не так скор на оправдания, если ему не удается этого сделать.