Влечение
Шрифт:
Макс захохотал. Спокойное, даже равнодушное лицо озарилось. Улыбка сделала его совсем другим человеком. Я невольно залюбовалась его ослепительно-белыми зубами. Ну, как можно быть таким совершенством!
– Ты красивая. – Макс посмотрел на меня так, словно собирался съесть. – Очень красивая.
Его слова смутили, и я, наконец, сдвинулась с места. До пруда было еще идти и идти.
– Ты все-таки читаешь мысли!
Мой спутник не спешил, поэтому мне пришлось остановиться.
– Читать мысли не обязательно. – Макс догнал меня, и мы пошли дальше. – У многих все написано на лице.
– А у меня, значит, все написано на лице?
– Не все.
Макс совершил быстрое движение и оказался передо мной. Близко. Только руку протянуть. Я забыла, как дышать, видя его напряженное лицо. Расширившиеся зрачки делали его глаза совершенно темными.
– Многого я не знаю. Расскажи, чему ты бываешь рада, о чем грустишь, о чем ты думаешь теперь.
Я потерялась. Так сразу о себе не расскажешь!
– А твои занятия? Ты ходишь куда-то по вечерам. Тебя еще провожают…
– Это Пашка! – поспешила оправдаться я и пошла вперед, чтобы Макс не видел моего смущения. – Мы вместе фехтованием занимаемся.
– Фехтованием? – В голосе Макса снова появился смех. – Зачем?
– Нравится. Я учусь защищать себя. – Никогда не задавала себе вопрос, почему я хожу на фехтование. Пожалуй, мне действительно просто нравится.
– Но у тебя ведь ничего не получится!
Я перестала чувствовать Макса рядом с собой и остановилась.
– Почему? – Я впервые встречала человека, который утверждал, что подготовленный спортсмен слабее уличного хулигана.
– Потому что драка проходит не по правилам, а ты привыкла к определенному канону. Ты заранее находишься в невыгодной позиции. – Макс скользнул мимо. – Только в кино противники перед боем отдают друг другу честь взмахом клинка, а в жизни подобного быть не может.
– А что может? – От волнения голос у меня стал хриплым.
– В жизни люди просто убивают друг друга, – пробормотал Макс, глядя себе под ноги. – Без всяких светских сантиментов.
– Откуда ты знаешь? – Улыбка еще держалась у меня на губах, но в душе было тревожно.
Макс не ответил, сказал совсем другое:
– Никогда не рассчитывай на мастерство. В твоих плюсах только внезапность.
Дома остались позади. Дорога сбегала в ложбинку и исчезала в темной громаде парка.
Как же я сразу не подумала об этом! Восемь вечера, если не больше, а парк никогда не был освещен. Даже если мы и дойдем до пруда, то никаких уток не увидим, они спят давно. Обратно идти мы будем через непроглядную ночь.
Но Макс уверенно шагал вперед, как будто каждый день гуляет по темным паркам. Я шла за ним, хотя ночной лес заранее рождал тревогу.
– А чем ты занимаешься?
– Гуляю с тобой. – Макс оглянулся, ожидая, когда я его догоню.
– Нет, в жизни. – Чем ближе я подходила к Максу, тем становилось спокойней. Если он не оставит меня одну среди деревьев, прогулка закончится успешно.
– Чем обычно занимаются люди в жизни?
Словно почувствовав мою нерешительность, Макс притянул меня к себе за локоть. Сознание мое испуганно дернулось в сторону, готовое покинуть меня, но я удержала его на месте. Сейчас не время было падать в обморок.
– Учатся, работают, – пробормотала я, а сердце уже выпрыгивало
– Тогда я учусь. – В лесу шаг Макса стал уверенней, плечи расправились.
– А на кого?
– Знаешь сказку про Пиноккио? – В темноте бледное лицо Макса стало особенно выделяться, словно оно светилось изнутри. – Я, как и деревянный мальчик, хочу стать настоящим человеком.
От неожиданности высказывания я прыснула. Кого еще можно назвать настоящим человеком, как не его, такого во всем великолепного?
– И что ты для этого делаешь? – Я повернулась, потому что Макс снова отстал.
Но за спиной его не было. Страх ледяной волной окатил меня с ног до головы, темные деревья приблизились ко мне вплотную, холод сковал лодыжки.
– Макс… – всхлипнула я, и он вдруг возник впереди на дорожке. Хотя должен был стоять за спиной. Может, у меня случилась временная потеря сознания?
– Чего ты боишься?
– Темноты, – выдохнула я, борясь с сильнейшим желанием схватить Макса за руку и больше никогда не выпускать.
– А что в ней такого? – Макс глянул в сторону темных деревьев. – Там же ничего нет!
– А вдруг есть? – жалобно улыбнулась я. – Никто же не видит.
– Не видит, – согласился Макс и заглянул мне в лицо. – Как же так? Ты боишься того, чего нет, а когда встречаешь реальную угрозу, то мчишься ей навстречу?
– Самый страшный противник тот, кого мы не видим или не подозреваем, что он может напасть. – Как же мне захотелось рассказать Максу все! Я была уверена, он единственный человек, способный меня понять. Понять и ни в коем случае не рассмеяться.
– Не подозреваем, что он может напасть… – как эхо повторил Макс. – Хорошее замечание. И кто же на тебя нападал?
– Никто.
Макс выпрямился, сильно втянув в себя воздух через нос.
– Никто, – согласился он. – А если ты не будешь ходить туда, куда не надо, то на тебя и подавно никто не нападет. Темнота не страшна. Ты боишься не ее, а того, что за ней скрывается. Там ведь и правда кое-кто есть. – Он пристально посмотрел мне в глаза. – Ты это знаешь.
Что-то мне перестал нравиться разговор. Почему все вокруг постоянно говорят о том, будто я что-то знаю, хотя сама я понятия не имею, о чем идет речь.
– Что я должна знать? – Мы уже давно никуда не шли, а стояли на месте, и я физически чувствовала, как темнота касается меня.
– Маша! Такое качество – умение слышать и видеть не только то, что произносится и показывается, – редко встречается у людей. Ты умеешь чувствовать другой мир, мир более совершенный. Таких, как ты, называют Смотрителями. То, что тебя окружает, только оболочка, внешнее проявление более сложных структур. Ты права, темнота вокруг тебя не пуста. Она живет, она дышит. Все то, что вы называете темной стороной жизни, – здесь, рядом. При свете дня человек настолько увлечен внешней действительностью, что не замечает ничего другого. Ночью темный мир проступает сильнее. Но люди научились убивать темноту – постоянный свет ослепит кого угодно. Города уничтожили ночь, в них светло всегда. А ты видишь и без света. Закрой глаза! Почувствуй!