Влечение
Шрифт:
Версия была бы не такой смешной, если бы не имела продолжения. Оказывается, годы скитаний и лишений наложили на героя определенный отпечаток тоски и грусти. Он ожидал увидеть длинноногую блондинку, а встретил гадкого утенка без перспективы превращения в прекрасного лебедя. Поначалу он сильно огорчился, но гадкому утенку быстро нашлась альтернатива в лице царевны-лебедь, и теперь герой разрывается между необходимостью выполнить долг и своими чувствами. Под царевной-лебедью подразумевалась, естественно, Малинина. Мне же выпала роль жертвы природы.
На меня стали смотреть с
Жаль, не было Маркеловой. Мне хотелось поговорить хотя бы с одним доброжелательно настроенным человеком. Лерка бы меня поняла.
Но убил меня окончательно Пашка. Он примчался на большой перемене и так на меня посмотрел, словно я была виновата в гибели Мандельштама, Гумилева, лично стреляла в Пушкина и устроила обвал в Пятигорске, после которого прах Лермонтова так и не нашли.
– Это правда? – выдавил он из себя.
– Смотря что подразумевать под словом «правда». – За сегодняшний день я устала от вопросов о правде и кривде.
– Ты сама говорила, что боишься его, что он странный! – Колосов, видимо, забыл свою улыбку дома и предстал передо мной мрачный, как никогда.
– Пашка, ты-то что? – взорвалась я. – С чего ты вдруг стал следить за мной? И вообще иди к себе! Встретимся на тренировке!
Он обиделся. В глазах вспыхнул неприятный огонек, резче обозначились скулы. Ну, почему так? То бродишь одна-одинешенька, неприкаянная, а то…
Пашка хороший, очень хороший. С ним легко и весело. И самое главное – он надежный. В ком я была уверена на сто процентов – так именно в нем. Среди ночи подними и попроси его о помощи, примчится с другого конца света, порубает всех драконов, потушит любой пожар, а потом еще и историю какую-нибудь расскажет, чтобы не так скучно было после подвигов идти домой.
Но он был другом. Только другом. Больше ничего.
– Машка, брось его, – упрямо мотал головой Колосов. – Он плохой! Я докажу тебе, что он плохой!
– Не лезь не в свое дело!
Так бы и врезала ему саблей по упрямому лбу… Я даже боюсь представить, что будет, если он сунется в логово к вампирам. Среди них только один альтруист, остальные не откажутся отведать свежатинки.
– Не надо ничего делать! Плохой он или хороший, я сама разберусь.
В ответ Колосов хмыкнул.
Знаю я его ухмылку. Пару раз на тренировках мне удавалось вывести Пашку из себя, и в ответ я получала вот такую ухмылку, после чего Колосов опускал маску на лицо и рубил меня в мелкую капусту. Сейчас же он собирался применить свое искусство на других.
– Ладно, докажешь, что он плохой. И что? – Надо было настроить Пашку на другую волну.
– Ты станешь прежней. – Колосов спрятал глаза, на щеках загорелся румянец.
– А сейчас я, значит, зеленая и склизкая?
Пашка ушел. Обиделся.
Странно. Пока я была одна, всех устраивало мое одиночество, никого не напрягало. Но стоило рядом со мной кому-то появиться, так это стало событием. Все резко обиделись. Одноклассники еще больше отстранились от меня. И не потому что Макс не такой, как все. Будь он обыкновенным
И теперь на меня все смотрят. Я вроде и одета неприметно, и в коридор лишний раз не выхожу, но атмосфера вокруг заметно накалилась. Грозы не миновать.
Гроза в октябре не менее экзотичное явление, чем скандал вокруг моего имени. Первый за одиннадцать лет в школе. Даже интересно, чем закончится.
С последнего урока я вылетела пулей. Воздух в классе набух и уплотнился, вытолкнув меня из себя. Одна радость – никто меня не остановил. Витавшие у всех над головами вопросы так и остались незаданными. Мне же хотелось поскорее оказаться на улице, выдохнуть спокойно, обо всем подумать.
А думать было о чем. Например, я никак не могла свыкнуться с тем, что Макс вампир. Даже после того, как он сам мне это сказал. В душе из последних сил билась крошечная надежда – вдруг он пошутил, зачем-то решил меня разыграть. Ведь встречаются бледные люди, у кого-то вялая кровь, и руки у них поэтому постоянно холодные. Занятия восточными единоборствами дают силу и фантастическую реакцию. И солнца можно бояться по каким-то своим причинам, вовсе не являясь монстром. А спокойный – это еще не диагноз, спокойным может быть кто угодно. Коня на скаку остановил? Так ведь, по Некрасову, любая женщина может остановить, что же говорить про мужчину. Лечит Маринку? Ну а если у него есть талант лечить, внушать? Может, он умеет беду разводить руками?
Зачем он мне тогда сказал про вампира? Пыль в глаза пустил. Надеялся, что я испугаюсь и убегу. Ведь еще вопрос, из какой деревни он приехал. Небось называется та деревня Москва, где он успел наделать шума и произвести фурор, а теперь в нашей дыре скрывается от назойливых поклонниц. Пару месяцев пересидит и дальше поедет. Поэтому ему и не нужно, чтобы я в него особенно влюблялась. Вот он меня и пугает.
Я вспомнила события последнего месяца. Нет, не укладывалось все произошедшее в придуманную красивую схему, постоянно что-то выпирало. Любит ночь. Еще ладно. Перед готами на кладбище превратился в нечто страшное. И если его гипноз на меня не действовал, то… То превращался он на самом деле.
Ну совсем я запуталась. Для полной ясности мне нужны моя комната и Макс. Комната, чтобы немного побыть одной и понять, что к чему. А Макс для того, чтобы ответить на миллион вопросов.
Домой я пошла не сразу. Посидела перед подъездом на лавочке, посмотрела на закрытые окна Маринкиной комнаты.
Он ей помогает… Очень интересно: вампир спасает маленькую девочку.
Как же все сложно! А ведь еще утром было иначе. Сейчас я возвращалась домой другим человеком.
Мысленно я подсчитывала «места боевой славы». На лестнице он меня ждал. Дверь в мастерскую – визит делегации. Дверь на улицу – он ее мне открыл. Окно Маринки – стояли, разговаривали. Площадка перед домом – привез из конюшни на машине. Куст с окурками – сегодня помог разобраться со Стешкой. Угол дома – признание. Школьные ступеньки – здесь я его видела последний раз.