Влияние морской силы на историю 1660-1783
Шрифт:
В Сицилии борьба сосредоточилась около Сиракуз. Флоты Рима и Карфагена встретились там, но превосходство, очевидно, было на стороне первого, так как карфагеняне, хотя по временам и успевавшие доставлять подкрепления в город, избегали сражения с римским флотом. Последний, имея Лилибеум, Палермо и Мессину в своих руках, был хорошо базирован на северном берегу острова. Доступ же с юга оставался открытым для карфагенян, которые и могли таким образом поддерживать восстание.
Из свода всех изложенных фактов вытекает хорошо обоснованный вывод, поддерживаемый и всем ходом истории, что римская морская сила господствовала в водах, лежащих к северу от линии, которая идет: от Таррагоны в Испании к Лилибеуму (ныне Марсала) на западе Сицилии, оттуда кругом северного берега острова через Мессинский пролив до Сиракуз, и от последних - к Бриндизи в Адриатику. Обладание этими водами принадлежало римлянам ненарушимо в течение всей войны. Оно не исключало возможности для карфагенян совершать такие большие и малые морские набеги, о которых говорилось выше, но не допускало правильных и обеспеченных сообщений, в которых Ганнибал крайне нуждался.
С другой стороны, кажется одинаково ясно, что в течение первых десяти лет войны римский флот не был достаточно силен
Римская морская сила, таким образом, всецело лишила Македонию возможности участвовать в войне. Она не удержала Карфагена от полезной для него и в высшей степени тревожной для Рима диверсии в Сицилии, но она воспрепятствовала посылке войск в помощь карфагенскому генералу в Италии, когда они были бы крайне полезны для него. Как обстояло дело в Испании?
Испания была страною, на которой отец Ганнибала и сам Ганнибал базировали задуманное ими вторжение в Италию. В течение восемнадцати лет прежде, чем это вторжение началось, они заняли страну, распространяя и утверждая свою силу в политическом и военном отношениях с редкой прозорливостью. Они создали и закалили в местных войнах тогда уже испытанную армию ветеранов. Отправляясь из Италии, Ганнибал вверил управление там своему младшему брату Газдрубалу, сохранившему к нему до конца почтительную преданность, на какую он не имел основания надеяться со стороны родного города своего в Африке, возмущенного междоусобиями.
При выступлении его в поход господство карфагенян в Испании было обеспечено от Кадикса до реки Эбро. Страна же между этою рекою и Пиренеями была населена племенами, дружественными римлянам, но неспособными без римских войск оказать успешное сопротивление Ганнибалу. Последний усмирил их и оставил здесь одиннадцать тысяч солдат под начальством Ганнона, из опасения, чтобы римляне сами не утвердились здесь и тем не нарушили его сообщений с базою.
Кай Сципион, однако, прибыл туда морем в тот же год с двадцатью тысячами солдат, разбил Ганнона и занял и берег и внутреннюю область к северу от Эбро. Римляне таким образом утвердились на позиции, с помощью которой совершенно заперли для Ганнибала сообщение с подкреплениями от Газдрубала и с которой могли делать нападения на силы карфагенян в Испании; свои же сообщения с Италией, как водные, они могли считать обеспеченными их морским превосходством. Они основали морскую базу в Таррагоне, в противовес базе Газдрубала в Карфагене, и затем вторглись в карфагенские владения. Война в Испании, по-видимому второстепенная, велась под предводительством старших Сципионов в течение семи лет, после которых, наконец, Газдрубал нанес им решительное поражение: оба брата были убиты, и карфагеняне едва не успели прорваться через Пиренеи с подкреплениями для Ганнибала. Попытка их, однако, на этот раз не удалась, а прежде, чем она могла быть возобновлена, падение Капуи освободило двенадцать тысяч римских ветеранов, сейчас же затем и посланных в Испанию под начальством Клавдия Нерона - человека исключительных способностей, совершившего позднее самое решительное военное движение из всех движений римских генералов во второй Пунической войне. Это своевременное подкрепление, опять ставшее препятствием на намеченном Газдрубалом пути, пришло морем - путем самым скорым и легким, но закрытым для карфагенян римским флотом.
Два года спустя младший Публий Сципион, прославившийся впоследствии как Африканский, принял командование в Испании и взял Картахену соединенной атакой с моря и с суши; после этого он решился на в высшей степени экстраординарный поступок: уничтожил свой флот и перевел матросов в армию. Не довольствуясь для своей армии ролью только сдерживающей (containing){5} силы против Газдрубала, путем заграждения пиренейского прохода, Сципион двинулся в южную Испанию и дал неприятелю жестокое, но нерешительное сражение на Гвадалквивире. Вследствие этого, Газдрубалу удалось уйти от него, и он, поспешив к северу, пересек Пиренеи на крайнем их западе и быстро направился в Италию, где позиция Ганнибала с каждым днем делалась слабее, так как естественное истощение его армии ничем не возмещалось.
Война продолжалась десять лет, когда Газдрубал, потерпев небольшие потери в походе, вошел в Италию с севера. Если бы приведенные им сюда войска соединились с теми, которые были под начальством не имевшего соперника Ганнибала, то это дало бы решительный оборот войне, потому что Рим сам был почти уже истощен; железные звенья, связывавшие с ним его колонии и союзные государства, были напряжены до крайней степени и некоторые были уже разорваны. Но военная позиция двух братьев была также весьма опасна: один стоял на реке Метаурус, другой - в Апулии, в расстоянии двухсот миль от него, каждый лицом к лицу с сильнейшими римскими армиями, которые при этом разделяли их. Это невыгодное положение карфагенян, так же, как и продолжительное замедление прихода Газдрубала, было следствием того господства римлян над морем, которое в течение всей войны ограничивало для карфагенских братьев возможность взаимной поддержки только посредством пути через Галлию. В то самое время, как Газдрубал совершал свой длинный и опасный обход сушей, к противопоставленной ему римской армии приближалось подкрепление в количестве одиннадцати тысяч человек, посланное Сципионом из Испании морем. Между тем посланные от Газдрубала к Ганнибалу, будучи принуждены проходить через столь широкий пояс враждебной страны, попали в руки Клавдия Нерона, командовавшего южной римской армией и таким образом узнавшего об избранном Газдрубалом пути. Нерон справедливо оценил положение и, обманув бдительность Ганнибала, совершил быстрый поход с восемью тысячами лучших своих войск для соединения с силами на севере. Как только это соединение состоялось, обе консульские армии напали на Газдрубала при подавляющем превосходстве в силах и уничтожили его армию. Карфагенский вождь сам пал в сражении, и Ганнибал узнал о несчастии, увидав голову своего брата, брошенную в его лагерь. Говорят, он воскликнул, что Рим будет теперь владыкой мира... И Метаурское сражение, действительно, общепринято считать решением борьбы между двумя государствами.
Военное положение, которое окончательно разрешилось Метаурским сражением и триумфом Рима,
Если бы Средиземное море было ровной пустыней, на окраинах которой римляне обладали бы сильными горными цепями Корсики и Сардинии, укрепленными постами Таррагоны, Лилибеума и Мессины, итальянскою береговой линией близ Генуи и союзными крепостями в Марселе и других пунктах; если бы при этом римляне располагали также вооруженной силой, способной пересекать эту пустыню по желанию, а их противник, будучи значительно слабее их в отношении такой силы, вынужден был именно поэтому на большой обходный путь для сосредоточения своих войск, то весь смысл такого военного положения был бы сразу понят, и не было бы слов, достаточно веских для выражения значения и влияния упомянутой силы римлян. Было бы каждому ясно также, что если противник их, несмотря на свою сравнительную слабость, мог бы делать набеги через эту пустыню - сжечь поселения, опустошить несколько миль пограничной ее линии и даже, от времени до времени, перехватывать продовольственные обозы, то во всяком случае это не нарушило бы обеспеченности сообщений неприятеля. Подобные хищнические операции на море предпринимались во все века слабейшею из воюющих сторон, но это никоим образом не оправдывает вывода, несогласного с известными фактами, что будто "нельзя говорить, что Рим или Карфаген имели неоспоримое господство на море", так как "римские флоты иногда посещали берега Африки, а карфагенские флоты, в свою очередь, появлялись у берегов Италии". В рассматриваемом случае флот играл роль силы, господствующей на предполагаемой пустыне, но так как эта сила действовала на стихии, незнакомой большинству писателей, и так как деятели ее с незапамятных времен стояли как бы в стороне, не имея проповедника своего значения и значения профессии своей, то ее огромное, решающее влияние на историю той эры, а вследствие этого и на историю мира, не было принято во внимание. Если предшествующие рассуждения наши основательны, то надо признать, что было бы так же нелогично опустить морскую силу из списка главных факторов в результате исторических событий, как и нелепо настаивать на исключительности ее влияния.
Вышеприведенные примеры, извлеченные из отдаленных один от другого периодов времени, как предшествующих рассматриваемой в настоящем труде эпох, так и следующих за нею, иллюстрируют существенный интерес предмета и характер уроков, которые история должна преподавать. Как выше замечено, последние входят чаще в область стратегии, чем тактики; они касаются скорее ведения кампаний, чем отдельных сражений, и поэтому исполнены более постоянного значения. Большой авторитет по этому предмету, Жомини, говорит: "Когда мне случилось быть в Париже, в конце 1851 года, одна выдающаяся особа сделала мне честь заданием вопроса о моем мнении относительно того, произведут ли недавние усовершенствования в огнестрельном оружии серьезные изменения в способах ведения войны. Я ответил, что они, вероятно, будут иметь влияние на детали тактики, но что в больших стратегических операциях и обширных комбинациях сражений победа, вероятно, будет и теперь, как была прежде, результатом целесообразного приложения тех принципов, которые приводили к успеху во все века великих вождей - Александра и Цезаря, так же, как Фридриха и Наполеона". Изучение вышеупомянутых принципов сделалось для флота теперь еще важнее, чем было прежде, вследствие значительности и надежности движущей силы, какою обладают современные паровые суда. Наилучшие начертанные планы могли не удаться под стихийным действием погоды в дни галер и парусов; теперь же это затруднение почти исчезло. Принципы, которые должны управлять большими морскими комбинациями, были приложимы к последним во все века и выводятся из истории, но способность выполнять эти комбинации, считаясь с погодою лишь очень мало, - это уже приобретение недавнего времени.
Определения, даваемые обыкновенно слову "стратегия", ограничивают его военными комбинациями, обнимающими одно поле или несколько полей операций, независимых между собою или взаимно зависимых, но всегда рассматриваемых как действительные или непосредственные театры войны. Как бы ни было такое определение справедливо по отношению к сухопутной войне, оно, как совершенно верно указал недавно один французский автор, слишком узко для морской стратегии. "Последняя,- говорит он, - отличается от сухопутной стратегии тем, что она так же необходима в мирное, как и в военное время. В самом деле, в мирное время она может одержать самые решительные свои победы занятием в стране, покупкою или договором, превосходных позиций, приобретение которых войною было бы, может быть, трудно достижимо. Она учит пользоваться всеми случайностями для утверждения на каком-либо избранном береговом пункте и способствовать обращению в постоянную такой оккупации, которая сначала была лишь временною". Поколение, которое видело Англию в течение десяти лет занявшей последовательно Кипр и Египет на срок и на условия как будто бы временные, но и до сих пор не заставившие ее покинуть эти позиции, может вполне согласиться с приведенным сейчас замечанием. Оно, в самом деле, получает постоянное подтверждение в спокойной настойчивости, с какою все великие морские державы стараются приобретать позиции за позициями, менее заметные и менее значительные, чем Кипр и Египет, в различных морях, куда их народы и их корабли проникают. Морская стратегия имеет своею целью основывать, поддерживать и увеличивать, как во время мира, так и во время войны, морское могущество страны. Поэтому изучение морской стратегии имеет интерес для всех граждан свободной страны, но в особенности для тех, кому поручены ее иностранные и военные сношения.