Влияние прошлого
Шрифт:
Мужчина встал, заправил постель, сделал утреннюю зарядку, содранную целиком с придуманной его воспитанниками, и отправился в душ. Первые годы существования Ямы, что он застал ещё в раннем юношестве, навсегда врезали в его память последствия к которым может привести полная антисанитария. Тогда всем управлял его отец, на пару с его дядей, ведомые глупой идеологией превосходства одной части человеческой расы, над другой.
Тупость.
Вместо того, чтобы использовать генетический материал всего рода человеческого, собирать лучшее из всей популяции, они зациклилась на том, чтобы сделать одну её часть лучше всех остальных, веря в то, что она изначально находиться на ступеньку выше и нужно лишь развить
Он провел рукой по шраму на боку, оставленного в качестве предсмертного подарка дядей. Отец был слишком наивен и глуп, чтобы подозревать его, поэтому умер быстро так и не узнав, что его убийцей оказался собственный сын. Дядя же пусть и не обладал таким выдающимся интеллектом, имел чутьё как у крысы, поэтому смог какое-то время повоевать, зная откуда надвигается угроза. Забавно, ведь совсем рядом с этим шрамом был ещё один — оставленный живым доказательством того, что его предки были не правы. Девятилетний мальчишка, что едва его не прикончил оставил ему это напоминание о том, что пока одолеть природу ему не удалось.
Впрочем, оно было не единственным. Йоханн достал из органайзера несколько таблеток и принял их запив водой. Он старел. На его теле хватало шрамов, оставленных не только его воспитанниками, но и следами операций по омоложению. Несмотря на свой возраст, когда «половина жизни» уже лет пятнадцать как позади, с точки зрения физических возможностей он был практически неотличим от себя молодого. Конечно для этого ему требуется постоянная медикаментозная поддержка, но с его возможностями не трудно себе это обеспечить. Он был крепко настроен прожить целый век и отхватить себе как можно больше из второго. Иногда он даже грезил о том, что может быть живет на веку, когда люди (не без его помощи) откроют секрет вечной жизни. Правда тешил он себя такими мечтами не долго: может быть состояние мышц, костей, сухожилий и внутренних органов в той или иной мере его медработники научились восстанавливать, но вот остроту ума и ясность сознания, меркнущих с возрастом, никто восстанавливать ещё не научился. Пока у него не было никаких признаков деградаций высших функций, но рано или поздно время возьмет своё.
Взгляд Йоханна обратил внимание на лежащий на столе рядом с органайзером предмет. На плоской подставке, поддерживаемые металлической оправой лежали два камня. Первый и последний из тех, что он на протяжении почти двух десятилетий выносил из Ямы создавая свой собственный никому неизвестный и недоступный путь наружу. Столько лет он каждый день своего пребывания внутри комплекса долбил породу, чтобы пробиться к сети пещер, через которые можно было добраться до старой заброшенной шахты, ведущей на поверхность. Почти двадцать лет работы — такова цена секретности его тайного выхода наружу, который, в конце концов, спас ему жизнь и все эти усилия окупили себя стократ. Он столько раз хотел бросить это дело, столько раз думал найти нескольких помощников, которых впоследствии можно было убить для сохранения его секрета. Но сильная часть личности всегда брала верх над слабой, и он закончил свой путь отступления самостоятельно.
Йоханн усмехнулся и провел пальцами по неровно поверхности камней — может когда-нибудь время и одолеет его рассудок, но для этого ему придется хорошенько постараться. Мужчина привел себя в порядок и вышел из жилой части помещения в свой кабинет, где и располагалась тяжелая металлическая непреступная дверь, отделяющая его собственное пространство от всего остального комплекса. Его собственный бункер внутри его же скрытого комплекса — однажды он уже спас ему жизнь, поэтому мужчина не видел смысла менять устоявшийся порядок вещей.
Ровно через час после пробуждения ему пришло оповещение о появлении снаружи кого-то изъявившего желание
Внутрь зашел Кэмиан, с раздельным подносом в руках, содержащим в себе завтрак его начальника. Йоханн пусть и был владельцем этого комплекса, не баловал себя какими-то изысками (по большей части) и питался как все остальные. Вместе с подносом его помощник принёс ему планшет, где находился краткий отчет за прошедший день, который мужчина читал во время завтрака. Кэмиан же терпеливо ждал, временами отвечая на интересующие начальника вопросы.
Йоханн довольно давно задумался о своей (вероятно) неизбежной кончине и вытекающего из этой мысли вывода о необходимости найти себе приемника. Кэмиан стал первым следствием этих размышлений. Нет, он не видел в нём своего наследника, но этот мужчина стал его надежным и преданным помощником, верно служащим уже два десятилетия. Первый из его воспитанников, взятых им на службу. Кэмиан являлся частью одного из первых поколений, набранных Ямой под полным контролем Йоханна. Тогда у них ещё не было их драгоценного Кодекса, поэтому ни о каком товариществе, тем более братстве и речи быть не могло. В ход шли любые методы для победы, для выживания, и Кэмиан был лучшим, когда дело доходило до «нечестных». Отравить соперника? При первой возможности. Подставить напарника под пули на выездном матче, чтобы выиграть самому? Никаких колебаний. Сдать кого-то готовящего побег для получения награды? Если другие не узнают — не вопрос.
Правда в плане непосредственно боевых навыков, Кэмиан был не таким исключительным. Своей последний бой на арене он выиграл, но тогда Йоханн понял, что это лишь вопрос времени, прежде чем кто-нибудь из более молодых его прикончит — уже тогда против оставшихся сверстников у парня не было ни шанса. Всё это хорошо понимал и сам Кэмиан, поэтому быстро согласился работать на своего пленителя. Конечно, Йоханн стал выказывать помощнику нечто похожее на доверие на сразу: очень долго он испытывал его, давал возможность помочь братьям, навредить им, связаться с внешним миром и предать его, просто сбежать. Конечно, все они были не настоящими, но за двадцать лет Кэмиан уж точно мог хотя бы раз скрыться и с большой долей вероятности прожить оставшуюся жизнь где-нибудь в глуши, где даже люди бывшего пленителя, а впоследствии — босса не смогли бы его найти. Тем не менее он все ещё тут, помогает ему, переняв убеждения самого Йоханна.
— Ага. Значит все-таки цари договорились устроить побоище покрупнее, — Йоханн добрался до раздела с новостями из Дастриуса, — двадцать пять тысяч с каждой стороны. В таком случае сколько людей у нас выходит?
— Для кулака Хастла условия не изменились. Он по-прежнему может протолкнуть от себя лишь десять независимых игроков. Если мои прогнозы по добавленным гильдиям сбудутся, то у нас будет от двадцати четырёх, до тридцати семи зверят и под сотню тараканов.
— Не густо.
Увеличение численности должно было сыграть им на руку, зацепив ещё больше подконтрольных им игроков, в то время как на противоположной стороне союзников Вольного разбавят гильдиями европейцев.
Тараканами они называли игроков, которых могли либо шантажировать, либо пока просто платили за содействие и сбор информации о клубе, в котором игрок находится, что само по себе тоже могло стать поводом для шантажа. Среди тараканов также были потенциальные зверята — игроки, обучением которых в игре занимались его воспитанники. Среди них было несколько крайне талантливых ребят, заставляющих его задуматься насколько сильными они бы стали, окажись в Яме.
— А на стороне противника сколько у нас есть людей?