Вложения Второго Порядка

Сердюк Андрей

И всё это, господа, знаете ли, всё больше стихами, стихами...

– - Белка, давай порыбачим.

– - С ума съехал? Который час, знаешь...

– - Самое оно, Белка. Будем рыбачить и кофе пить по-морскому, чтобы не уснуть.

– - Это как же?

– - Это просто: глоток тройного кофе, глоток солёной воды, глоток крепкого кофе, глоток ядрёной воды. Помнишь, как у старика Хэма, в его "Совсем старик и море бед"... А может - не там. А может - не у Хэма... Может у Маркеса, который полковника

пишет... и петуха.... Короче, давай, - давай неси. Живенько! А я пока удочку смастырю. И... да!
– ещё бутылку принеси - наживкой будет.

Зотов сходил в ванную и стянул там бельевую верёвку. Ничего не понимающая в этих чокнутых играх Белла, воля которой была подавлена его яростным напором, принесла початую бутылку рома, но Зотов сказал, что это на наживку не пойдет, и послал за другой. Но ром оставил.

В итоге незамысловатая снасть состояла всего-то - из бутылки пива, привязанной к верёвке.

Зотов перекинул всё это бредовое дело в приоткрытую форточку и затаился. Белла принесла кофе, воду, соль и присела рядом.

– - Зотов, а как звали ту... женщину?
– вдруг неожиданно спросила Белла.

– - Какую?
– искренне не понял Зотов.

– - Ту, которая ... до меня... была...

– - А! Это тебе зачем? Ну... Её звали... звали её - Я Сегодня Не Могу, вот как её звали. Она была женой начальника клуба. И она играла на аккордеоне. Не-че-ло-веческую музыку...

– - Ты любил её?

– - Я её слушал...

– - Холодно, - поёжилась девушка, на которой только и было, что накинутая на обнажённое тело - огромная для неё - чёрная футболка Зотова.

– - Укутайся в одеяло, - посоветовал шёпотом новоявленный рыбак и начал готовить два суровых коктейля, - в свой стакан ещё и рома накапал.

– - Дурацкое это занятие - рыбалка, - заявила Белла, не вняв его совету.

– - Не скажи, рыбаки - они из первозванных... Твой Элиот называл Христа королём рыбаков. И вообще, так вот плохо говорить будешь , - никогда замуж не выйдешь, дура.

– - Сам дурак.

– - Что, - дурость уже передаётся половым путём? Нет, Зотов - не дурак, Зотов - умный. Спроси, хотя бы, у Кастета...

– - Да кто это такой - Кастет, в самом деле? Что за упырь такой?

– - Он - мой сенсей... а я - его. Чего-то поклёвки нет не фига... перезакинуть что ли...

– - И чему он тебя учит?

– - Не ори - рыбу распугаешь... ну, например, он научил меня перемещаться со сверхсветовой скоростью. Со сверхзвуковой я сам умел... В финчасть....

– - Да ну!? Вперёд света можешь?

– - Не веришь? Льюлис отдыхает!

– - А ну, переместись.

– - Всё.

– - Что - всё?

– - Переместился.

– - Уже? Ну, ну ... и где ты побывал? Что видел?

– - До перекрёстка метнулся и назад - там дед-бомж в скверике сирень ломает,

прислонив свой велосипед к штакетнику.

– - Врёшь ты всё.

– - Я никогда не вру, иногда, правда, немного фантазирую.

– - Значит переместился?

– - Да.

– - Что-то уж больно быстро.

– - Милая, Большому Взрыву потребовалось всего десять в минус тридцатой степени секунд, что бы создать Вселенную, с границами в десять миллиардов световых лет. А тут, всего лишь, до перекрёстка...

– - Ну, а ты этого своего Кастета чему научил?

– - Я - его? Я его научил будущее предсказывать.

– - Ты умеешь?

– - Запросто.

– - А меня научишь?

– - Нет. Это самое простое отношение с будущим, когда всё знаешь наперёд. Эта та самая простота, которой хуже не бывает. Не рекомендую... Чревато... голодными обмороками. Незачем тебе. Давай я уж как-нибудь сам.

– - Хорошо... А тогда... вот, скажи, что со мной будет через этак лет пятьдесят?

– - Не спрашивай пророка, что будет через тысячу лет, но спроси, что будет завтра и проверь.

– - Завтра что-то будет?

– - Во-первых, завтра будет... и завтра... ты скажешь: "Как вам не стыдно".

– - Я так скажу? Ох, я сейчас рассмеюсь! Ей Богу! Знаешь, что сказал по этому поводу упомянутый тобою выше старик Хэм?

– - И что сказал по этому поводу упомянутый мной выше старик Хэм.

– - А упомянутый тобой выше старик Хэм по этому поводу сказал, что не следует смешивать подлинный мистицизм с фальшивой таинственностью, за которой, собственно, не кроется никакой тайны и которая есть всего лишь... уловка бесталанного актёра. Вот поэтому, мой дорогой, и смешно мне.

– - Ну, ну...Смейся, смейся. И пей свой кофе.

– - Не могу больше - не вкусно и горько.

Ну, раз горько... Зотов привязал верёвку за ножку стула, приобнял Беллу и нежно поцеловал.

Ах, как трогательно...

Верёвка в этот момент дёрнулась, снизу послышалось треньканье велосипедного звонка, которое слилось с трамвайным переливом.

Зотов быстро-быстро втянул верёвку в комнату - вместо бутылки к ней была привязана вялая, но ещё живая веточка не до конца распустившейся сирени.

– - За шугу зацепились, - объяснил он, и воткнул сирень в бутылку из под рома, предварительно допив его остаток.
– Всё, клёва, похоже, не будет - конец рыбалке.

– - Какая прелесть!
– защебетала Белла.

– - Ну, да, - согласился Зотов и добавил:

первый трамвай а

сборщик бутылок уже

жатву закончил

Зотов потянулся, по-собачьи стряхнул с себя невидимую воду и вдруг спросил, выбиваясь из контекста:

– - Объясни-ка мне девица, что это за наезды такие на Ирину, что это за дела такие пакостные?