Шрифт:
Выползающий из морга
По названиям совхозов Оренбуржья, Алтая и Казахстана можно изучать географию всего бывшего СССР. Из какой области приезжали на целину новосёлы, такое имя давали и совхозу, а посёлок получал название по этому имени.
Есть на целине и совхоз «Курский» (их даже два – один в Казахстане на берегу Ишима, а другой в Кулундинских степях Алтайского края). Совхозы с годами
– Там председатель профкома Марат Каирбаевич для банкета где-то целую бочку пива раздобыл, – сообщает по секрету председатель райсовпрофа о дефицитном в ту пору напитке. Тут я вспомнил разговор мужиков, которые говорили о Марате: «Вот ведь был дурак-дураком, а вступил в КПСС – сразу, видать, и поумнел, раз начальником стал». Но я промолчал, так как председатель райсовпрофа сам давал характеристику для вступления в партию этому Марату, который у него раньше шофёром работал.
Вечером в совхозном клубе народу битком. На заднике сцены ярко-красный кумач гласит: «Профсоюзы – школа коммунизма», и второй лозунг чуть покрупнее: «Решения партии – выполним!»
Избрали почётный президиум собрания. Слово парторг предоставил Марату, который зачитал стандартный доклад, составленный из вырезок газеты «Труд» с вкраплениями деятельности своей профсоюзной организации и своего совхоза. Словом, отчитался, как принято. А вот выступления в прениях были одно необычнее другого. Механизаторы, животноводы, строители – все как один критиковали председателя. Оказывается, он деньги из профкассы пропивает, заседания рабочего комитета не проводит, на производственных участках почти не бывает, стенгазеты нету. Запустил, одним словом, мужик профработу в совхозе. Зря, выходит, год назад Каирбаева предрабочкомом избрали. Апофеозом критики стало известие завгара о том, что сам председатель рабочкома взносы профсоюзные не платит.
До сей минуты Марат сидел тихо, внимая справедливую критику, но при упоминании об уплате взносов не выдержал и перебил завгара.
– Агафоныч, ты чё это? Пошто ж я должен взносы платить, если я не член профсоюза?!
Немая сцена в гоголевском «Ревизоре» была менее впечатляющая, чем здешняя. Зал просто окаменел от такого известия: собравшиеся не дышали минуты две, переваривая эту жуткую новость, пытаясь осознать услышанное и соизмерить с должностью, которую целый год занимал Марат Каирбаевич Каирбаев.
Первым вышел из комы мой приятель – председатель райкома профсоюза. Он выбежал из-за стола президиума прямо ко мне, выхватил у меня блокнот:
– Ты это, Николай, не пиши, чтобы в газете об этом и намёка не было.
Сосед с боку хихикнул. Подхватили другие. И тут такой хохот в зале начался, что даже люстра закачалась. Зал минут пять сотрясался. Один Марат сидел бледный и не смеялся. Председательствующий объявил перерыв.
Отчёт об этом собрании партийные власти так и не разрешили печатать в газете. Каирбаев уволился из совхоза и уехал, но журналистские тропы снова свели меня с ним. Уже в Целинограде встретились (сейчас этот город Астаной называют). Марат устроился в областной драмтеатр заместителем директора по хозяйственной части. Вот на десятилетие открытия этого театра я и попал по газетным
– Сегодня по завершении торжественной части юбилея театра банкет пошикарнее будет, – заверил Марат. – И пиво отличнейшее. Чешское закупил, бутылочное.
Это мы предполагаем, а где-то кто-то располагает. Да ещё как! Ну, сперва доклад, потом поздравления: устные – зачитывали, материальные – вручали. Все хлопали, ладошек не жалея. Артисты сценки показывали, пионеры стишки юбилярам читали. Власти города и областные культначальники елей лили, по праву нахваливая молодой коллектив. Предгорисполкома в своей торжественной речи отметил, что после капремонта в театре установили круговую вращающуюся сцену. Пока на сцене идёт одно действие, на второй её части готовятся декорации следующего, а затем одним поворотом рычага сцена вращается по часовой стрелке, и пьеса без антракта перетекает к финалу.
Вот в этом-то и была вся собака зарыта для нашего Марата. Видимо, кто-то из рабочих за кулисами в буквальном смысле понял слова городского головы и включил поворотный механизм этой самой сцены. Весь президиум в страхе поплыл за левую кулису, а собравшимся в зале открылась картина маслом с застольным натюрмортом: огромные столы, заставленные яствами и разнокалиберными бутылками, предстали нашему взору. Во главе этого кулинарного шедевра восседал перепуганный Марат Каирбаев с огромной бараньей ногой в одной руке и бутылкой пива в другой. Когда увидел битком набитый городской общественностью зал – онемел. Как, впрочем, и общественность. Такая вот сцена из спектакля. Немая. Гоголю подобное и не снилось.
Пива в тот вечер мы не выпили. Прессу просто попросили покинуть помещение. Дня через три и Марата из драмтеатра.
Но партия коммунистов никогда не бросала в беде своих преданных сынов. Вскоре облисполком назначил его заместителем председателя комитета по телевидению и радиовещанию. Это ничего, что Каирбаев не соображал ни по части радио, ни тем более телевидения. Вакансия была свободна, а лояльных коммунистов ведь требуется куда-то пристраивать. «Национальные руководящие кадры надо растить», – обычно объясняли в таких случаях партфункционеры.
Но и здесь не повезло моему старому знакомому. Про это коллеги потом рассказали.
А дело было так. Уже через недельку все журналисты раскусили Марата, поняв, что он и не журналист и не технарь. И устроили небольшую шутку.
Стояла зима. После очередного потепления все деревца окрест в кружевной иней оделись. Красотища неописуемая. Кинооператоры во главе с шустрым Лёшей Чапенко, который страсть как не любил дилетантов и вообще всех безмозглых, звонят Каирбаеву якобы со швейной фабрики с такой просьбой:
– Марат Каирбаевич, высылайте грузовик. Чехол на телевышку мы уже сшили.
– Какой чехол? – в неведении переспрашивает Марат.
– Ну как же! Телевышка вся в куржаке, как вечером в эфир выходить? Картинка же не пойдёт, если чехлом не укрыть…
Напомню, что областные телестудии в те годы выходили в эфир лишь на два часа по вечерам в будние дни.
– Да-да, сейчас приедем, – заторопился наш Марат и вызвал администратора. Тот явился быстро.
– Зачем, говорите, ехать?