Влюбить и за борт!
Шрифт:
Я чувствовала, что не все так плохо. Если я хоть немного ему нравлюсь, то у меня есть шансы! А вдруг он влюбился уже и не признается?
— Тепер-р-рь он пр-р-росто говор-р-рит, что выбор-р-росит за бор-р-рт! — обрадовал Кракен. И на моем лице померкла счастливая улыбка. — Так что, надо полагать, что нр-р-равишься!
Вот как так? Получается, что принц не может занять трон из-за проклятия? И из-за проклятия его не принимает родной отец? Что же я наделала! Но я ведь не знала, что я — сирена. Мне никто не говорил об этом!
—
Я развела руками: «Как?».
— Смотр-р-ри! План пр-р-рост! Мы ждем, когда Искандер-р-р заплывет в каюту! А тут мы! В р-р-развратной позе! Все, пир-р-рат твой! — заметил попугай, слетая на кровать. — Давай! Тр-р-ренируй р-р-развр-р-ратную позу!
Я присела на уголок кровати, понимая, что попугай от меня не отстанет. Да и знает он Искандера намного дольше моего.
— Ну кто так р-р-развр-р-ратничает! — Кракен прихлопнул себя крылом. — Позор-р-р! Пионер-р-р Р-р-развр-р-рата!
Я посмотрела на свои ровные коленки, прикрытые покрывалом.
— Поднять пар-р-руса! — заорал мне Кракен на ухо. Какие паруса? О чем он? — Вот эти пар-р-руса! Чтобы ноги было видно! О! Нор-р-рмально! Главное, что не дер-р-ревянная!
Я вопросительно посмотрела на попугая.
— Тогда бы кр-р-расивую р-р-резьбу пр-р-ришлось бы делать, — отмахнулся учитель. — Пр-р-равая нога на кр-р-ровать! Левая нога лево р-р-руля! Пр-р-равая р-р-рука вдоль по бор-р-рту! Пр-р-равая нога пр-р-раво р-р-руля!
Я чувствовала, что мне категорически неудобно.
— Не пер-р-реживай! Я видел эту позу в одном бор-р-рделе! — обнадежил Кракен. — Пр-р-равда, пр-р-роститутка сдохла, но смотр-р-релось кр-р-расиво! Эр-р-ротично!
Меня то сворачивали в узелок, то одна нога была закинута на спинку, вторая кончиками пальцев касалась пола. Руки вообще были в каком-то немыслимом положении.
— Кр-р-ракен тебе в ср-р-ракен! — выругался попугай. — Не получается!
Я чувствовала, как дрожат напряженные мышцы. Разврат — это вам не просто полежать. Тут нужна подготовка!
— Пр-р-робуем еще! — требовал попугай, делая круг надо мной. — Пр-р-равая нога лево р-р-руля! Левая нога на абор-р-рдаж подушки! Уже похоже! Голова за бор-р-рт! Р-р-рука на кор-р-рм акулам!
Я корячилась и чувствовала, что уже вспотела.
— Кор-р-роче! Сойдет! Очень эр-р-ротично! Лежи так, а я позову Искандер-р-ра! — заметил Кракен через час моих мучений.
Я не думала, что эротика — это так больно!
— Лицо стр-р-растное, а не стр-р-рашное! — послышался голос попугая. — А то у тебя вид, словно абор-р-рдажный кр-р-рюк попал тебе в зад!
Я попыталась выдавить улыбку. Все тело затекло, но я держала позу.
— Не как акула! Стр-р-растно и р-р-развр-р-ратно! — командовал Кракен, передумав куда-то улетать. Он сидел у меня над душой и следил за моим лицом.
—
Я лежала, чувствуя, как затекает спина. Было ужасно неудобно. Но я терпела. Шея затекла, нога тоже. Руку я вообще не чувствовала. Она была словно ватная. Время шло, а попугая все не было. Дверь была закрыта. И не открывалась.
Мне было больно. Но я терпела. И мысленно умоляла их прийти поскорее. У меня уже сил не было соблазнять.
Дверь открылась, когда я была уже в отчаянии. Правильно говорили. Любовь — это боль!
На пороге стоял Искандер. Он смотрел на меня. И медленно поднимал брови.
Кракен лишь на секунду показался из стены.
— Ну что! Я вас оставлю! — гаркнул он и просочился обратно.
— Откуда у тебя ноги? — спросил Искандер. Я молчала. И постанывала. Стоило пошевелиться — боль была просто невыносимая. Я глазами показывала на то, что придется любить меня в такой позе. И желательно, не прикасаясь ко мне. Потому что я помру от боли.
— Это лишнее, — заметил пират хрипловато и грубо. Он был на меня обижен.
— Мммм! — выдала я, стараясь не проронить ни слова. Пришлось прикусить язык. Я шелохнулась непроизвольно. И чуть не заорала от боли. В этот момент пират бросился ко мне и попытался поднять. Стиснув зубы я мычала. И готовилась к любви.
— Понятно, — заметил он. А его хриплый голос слегка потеплел. Значит, все понял! Кракен действительно — гений! Еще бы! Меня так никогда не обнимали! Если бы не боль, то я бы обрадовалась. А так даже радоваться было больно!
Меня положили на кровать. Ну все! Началось! — промелькнуло у меня в голове сквозь слезы боли. Я не могла сама пошевелиться. Все тело, словно окаменело. И стоило сделать хоть малейшее движение в сторону боль застилала глаза.
Я попыталась изобразить самое страстно выражение лица. Но из глаз брызнули слезы.
Меня перевернули на живот, уткнув лицом в подушку. Я морально готовилась к тому, к чему готовили меня морально перед свадьбой. Тихо сопя и всхлипывая, я пыталась посмотреть, что происходит за спиной. По правилам, которые мне рассказывала няня, жених раздевается. В этот момент нужно не смотреть на него. И вообще, приличные женихи раздеваются в темноте. Наощупь.
Знали бы мои придворные, где сейчас их принцесса, наверняка бы не поверили!
С меня снимали покрывало. Пока что все шло правильно. Я чувствовала тепло его ладоней. И тишину.
«Ну все! Сейчас начнется!», — приготовилась я, на всякий случай закрыв глаза.
— Если будет больно, скажешь, — послышался уставший голос пирата. Неужели мой принц так вырос… Где же его голубой камзол? Где же книжка в руках? Где корона со сверкающим камушком? Где губная гармошка? Где старый слуга, который бегал за ним: «Извинитесь перед принцессой! Вы понимаете, что она еще ребенок!»?