Влюбиться до чёртиков
Шрифт:
– Въезжаем в дикий рязанский лес!
– Дикий? Разве нынче имеются такие? – Батурин -младший опустил боковое стекло, вытянул ладонь. – Ничего себе, действительно, как красиво! Руки траву достают, насколько она высокая. А что, тут даже асфальта нет?
– Конечно, сын! По просёлочной дороге едем. Когда ещё от камня городского отдохнём! Завидую я тебе!
– Это чему, папа?
– Тому, что ты целых две недели будешь вдали от цивилизации. Природа, молоко, ключевая вода, ну и … – усмехнулся отец, – ну и деревенские девушки!
– Кровь с молоком? –
– Эта деревня действительно особенная. Автобус в райцентр раз в неделю ходит. Я вроде бы и пытался тут и асфальт положить, и коммуникации какие-нибудь, мама запретила, наотрез отказалась и дом новый поставить. Она в город даже в гости приехать не желает, – брови Андрея Дмитриевича нахмурились, тёмные карие глаза засверкали. – Старенькая она, переживаю за неё.
– Чаще родителей надо навещать! – с критикой в свой адрес поддержал отца Арсений, с улыбкой глянул на отца. – А мы действительно уж два года не были тут. Хорошо, что сотовая связь есть, знаем, что жива – здорова, не письмами новости приходят.
– Во – во! Мы совсем закружились в этих каменных лабиринтах. Ах, какие тут края! Озера зеркальные, с прозрачной холодной водой, речка. Я же вырос среди этих берёз! Посмотри, Арсений, по округе смотри; деревня и действительно особая, вся срубовая, со славянской резьбой. Трава по пояс, а какие цветы!
За белыми кронами стройных берёз показалась поляна, а за ней разноцветные крыши домов, коих было не более сотни. Ровненькие, аккуратные, как игрушечные.
Баба Нюра давно выглядывала сына с внуком. В ситцевом светло -зелёном с тёмными цветами платье, в белом платке, стояла она у калитки из соснового штакетника, выкрашенного в голубой цвет.
– Мама! – Батурин -старший выпрыгнул из-за руля чуть ли не на ходу, кинулся обнимать старушку. Слезы у него выступили на глазах. – Мам, прости, никак не мог раньше приехать!
– Бабуля! – следом обнял бабушку и отца Арсений. – Моя любимая бабуля!
– Ну, хватит, хватит! Задушите, окаянные! – маленькая женщина лет семидесяти с хвостиком живо реагировала. Светлое, доброе, слегка покрытое морщинами лицо не скрывало радости, серые глаза намокли от избытка чувств. – Всё, ставьте машину, только так, чтобы она не закрывала калитку и завалинку, а то она какая-то у вас страшная, чёрная и очень большая! – она растянулась в улыбке. Во рту белели ещё свои зубы.
– Вот поколение! – удивлялся сын энергии своей мамы. Она тоже уже десять лет, как жила одна, дед был старше намного. Родные с годами все реже и реже радовали её своим появлением, поэтому она не находила себе места, все суетилась.
Баба Нюра ухаживала за своими мужчинами, на столе уже заждались всякие деревенские вкусняшки. Самовар блестел, как бы зазывал, усаживая гостей за скатертью накрытый стол.
– Кушайте, мои любимые! Набирайтесь сил. Я баньку натопила! – она разлила чай, пододвинула варенье внуку, с любовью наблюдала за ними. – Вылитый ты, Танечка только характер Арсению передала.
– Ну это же мой сын, продолжатель рода, на кого же ему быть похожим! –
– Баб, а что, в деревне жизнь кипит? Тусовки имеются? – Арсений громко шумел, втягивая горячий чай, пытаясь не обжечь губы.
– Что? – непонимающе посмотрела на него старушка, потом вопросительно посмотрела на сына. – О чем это он? Какая такая тусовка?
– Это он на молодёжном сленге, – засмеялся Андрей Дмитриевич. – Он имеет в виду, дискотека бывает в клубе?
– Ааа, – теперь мягким голосом засмеялась баба Нюра, – да одни местные подростки, ну приезжие из города девки летом здесь. А клуб -то давно не работает. Вы вон пироги, варенье кушайте!
Чисто тёсаные, полированные временем бревна, старые черно-белые фотографии в рамках на них висели плотно. Тюль ажурный, старые занавески, очень чистый комнатный воздух, запах пирожков только добавлял деревенскому интерьеру особый антураж. Отец с сыном будто первый раз оказались в своем доме, внимательно рассматривая скромное жилье.
– Мама, я тебя больше слушать не буду, газ, воду проведу. Это что ты из колодца сама воду таскаешь?
Андрей Дмитриевич разделся по пояс, рубил колуном поленья.
– Вот какого богатыря тебе оставляю! По двору поможет, огород приведёт в порядок, хотя, мамуля, у тебя всегда и везде ухожено. Как ты справляешься? Тут только земли соток тридцать!?
– Папа! – позвал из бани Арсения. – Тут нет света, как мыться будем?
– Керосинка же есть, – недоумевала баба Нюра, сидя под берёзой на завалинке у крыльца дома, положив руки на фартук.
Баня топилась по -чёрному. Запах берёзовых веников и сажи возвратит любого в прошлое. Глубоко вдыхая воздух, наслаждаясь, мужчины Батурины долго парились, до темноты. Керосинка тускло освещала парную.
– Вот это жара! Держись, сын! – хлопал берёзовым веником Батурин -старший, младшего, а тот лежал животом на полках и охал от удовольствия.
– Блаженство! – следом подставлял спину под удары веника отец.
Напарившись, они долго сидели на лавочке у сеней бани. Высокая ива плакала от порывов ветра. Завёрнутые в полотенца, они, громко глотая, пили ледяную воду из колодца, который был рядом.
– Арсений, ты иди домой, а я ещё попарюсь. Тебе нельзя переусердствовать, смотри, бледный совсем, – обнял отец сына за плечо. – Через две недели я за тобой приеду. Будь добр, откажись от интернета, телефона. Поживи тут как на необитаемом острове. Тебе нельзя нервничать! Хорошо?
– Обещаю, пап, что буду аскетом! Нет, неправильно сказал, отшельником!
– Не надо без нужды ничего обещать. Просто делай, о чем тебя просят!
– Хорошо, пап.
5
– Бабуля! – протянул, сладко потягиваясь, Арсений. – Бабуля!
Утонув в мягких перинах, после баньки он проспал, потеряв ощущение времени. Теперь хотел попросить поставить чай. Он в деревне не был давно, забыл, что у бабушки он всегда горячий. К тому же, снова пахло вкусно печёным.
– Да, внучок! Я тут, мой хороший! На дворе с соседкой Валей болтали!