Влюбиться не предлагаю
Шрифт:
— Я прибежал последним, что будешь со мной делать? Казнить или миловать? — загоняю Лилю в ловушку, заставив уткнуться спиной в бревенчатую стену крыльца. Выставляю руки по обе стороны от её лица. Коленом раздвигая ноги.
— Казнить, — смотрит на меня в упор. И робко, но уже намеренно, касается рукой моего паха, медленно царапая ноготками джинсовую ткань.
— Не жалко моей головы? — сглатываю. Накрываю её руку своей, плотнее прижимая к содержимому под её ладонью.
— А она мне разве понадобится? —
— Понадобится. Я же не курица, чтобы с отрубленной головой совершать какое-то время поступательные телодвижения? Так что придумай другое наказание.
Наказание не заставляет себя долго ждать. Гордеева раскрепощается и неожиданно для меня и самой себя сжимает рукой мой член сквозь джинсы. При этом, не переставая смотреть мне в глаза. А у меня от приятно-болевых ощущений и её осмелевшего взгляда начинает искрить в затылке.
Озвучиваю мысль своего взбунтовавшегося разума:
— Не знаю как тебе, а мне очень хочется туда, где тепло.
«Да, да. Туда, где тепло и тесно…»
— Пошли в дом, — облизывает губы.
Ты права, не на крыльце же…
В нетерпении открываю перед Лилей входную дверь, пропуская вперёд. Лиля застывает на месте, а я чуть не врезаюсь в её спину.
За столом в гостиной, что-то уплетая с тарелок, сидит Юра. Уставший. Одетый в красную футболку. И его одинокая фигура, выделяющаяся ярким пятном на фоне тусклого свечения рабочего, но всё также молчаливого телевизора, раздражает только лишь одним своим присутствием.
Поднимая на нас глаза, Юра решает пояснить свои действия:
— Чё-то на хавчик пробило.
— Не мудрено. После таких-то энергозатрат, — отвечаю раздражительно.
Лиля поворачивается ко мне и в её широко распахнутых глазах застывает вопрос. И тут же ответ на него. Мы оба понимаем, что секс нам обломился. На диване так точно. Но принимать у Юры эстафету, предложив Лиле в качестве места уединения ванную комнату, не собираюсь. Не хочу. Не сейчас. Да ещё со свидетелем за стенкой. Такой расклад точно не для Лили.
— Лиль, тебе надо принять горячий душ, согреться, — шумно выдыхаю. — Не хватало, чтобы ты простудилась. А я пока чайник поставлю.
— Как же ты? — одновременно со мной снимает у входа мокрые кроссовки.
— Хочешь, чтобы я присоединился?
Только скажи…
— В смысле, ты тоже можешь простудиться.
— Я схожу после тебя, — помогаю Лиле стянуть с неё куртку.
Как только Гордеева молча скрывается в ванной, переодеваюсь. Развешиваю на батарее под окном мокрую одежду. Замечаю, что снаружи гроза и дождь уже закончились.
— С Лилькой мутишь? — оборачиваюсь на голос Юры.
Не
— Мы общаемся, — расплывчато отвечаю, не вдаваясь в подробности, чтобы в первую очередь не подставлять Лилю.
— Лилька классная, немного странная, но это и цепляет. Я б сам к ней подкатил. Только её Костян первый застолбил.
— Ага, но вместо того, чтобы сейчас быть рядом с ней, — нажимаю кнопку электрического чайника, — он бухой спит.
— Перенервничал парень. У него на этот вечер были далеко идущие планы.
У меня как бы тоже планы неожиданно нарисовались. И пока твоя задница восседает на диване, им не суждено сбыться.
На столе стоит недопитая бутылка коньяка. Наливаю себе чуть меньше половины стакана. Опрокидываю махом. Чисто в оздоровительных целях. Болеть мне тоже не нужно. На следующей неделе съёмки. И много уже готового материала требует обработки. Так что чугунная голова, сопли и температура никак не вписываются в мой плотный график.
— А ты, значит, с Машей того самого? — мне, если честно, не особо это интересно, просто в качестве пустой болтовни занимаю время ожидания.
Когда же Юрец свалит?
— Да нет. Машка, она такая, знаешь… С ней потрахаться круто. Но она не для серьёзных отношений.
— А тебе подавай серьёзные отношения?
— Как тебе сказать… Просто хотелось бы знать, что моя девчонка спит только со мной.
— А сам-то готов спать только со своей девчонкой?
— Вот я сейчас и нагуливаюсь, чтобы по… — ответ Юры прерывается на полуслове.
Из ванной выходит Гордеева в одном махровом полотенце. Мокрые волосы раскинуты по хрупким плечам. Длина полотенца чуть прикрывает стройные бёдра. Юра, с застывшей в воздухе вилкой, и я, с рухнувшей на пол челюстью, провожаем её взглядом.
Лиля опускает глаза и молча обходит спереди стол, направляется к лестнице, придерживая узел на полотенце изящными пальчиками.
— Я сейчас чай заварю, — напоминаю ей про горячий напиток, а то решит ещё подняться в спальню, да так там и останется.
— Угу, — не оборачивается, семенит вверх по ступенькам.
— Вот Машка вроде всем ничего, эффектная, — Юра первый отмирает. — Но её ноги не идут ни в какое сравнение с Лилькиными. Я вообще Гордееву в таком… — кашляет, — обличии первый раз вижу. Вечно она в каких-то безразмерных толстовках. А тут… И ноги, и ключицы… У меня аж привстал.
У меня ещё и не ложился.
Чтобы как-то переключить своё внимание, выполняю обещанное: завариваю чай, разливая его по кружкам.