Влюбиться не предлагаю
Шрифт:
— Да где я подкалываю? — мой вопрос так и остаётся без ответа.
Как только мы устраиваемся на диване в озвученном мною порядке — Юра с краю, я посередине, Лиля у стены, — ко мне тут же поворачиваются спиной.
Прожигаю взглядом её затылок и выглянувшее из-под одеяла плечико. Просто пялюсь на неё в темноте какое-то время.
— Гордеева.
— Ммм?
Беру паузу, прежде, чем это сказать:
— Знай. Ты красивая.
Очень красивая.
— Спасибо за доверие, — продолжаю. — Любой хотел бы оказаться на моём месте.
Как
— И то, что ты мне открылась, призналась… Это дорогого стоит.
Молчит. Молчу и я. Согреваясь исходящим от неё теплом. Так и хочется руку протянуть. Но, думаю, не стоит.
— Доброй ночи, Лиль.
— Доброй ночи… Артём…
В воскресенье ничего особенного не происходит. Те, кто хорошо отдохнули накануне, просыпаются, глушённые похмельем, ближе к обеду. До времени выселения остаются считанные часы, поэтому каких-то движух никто не собирается устраивать. Потому что сложно скакать горным бараном, если летаешь как сонная муха под дихлофосом.
На улице — последствия вчерашней непогоды в виде сырости и нескончаемых луж. Тоже особо не разгуляешься.
У кого-то даже возникает идея зависнуть на часик в бассейне. Не зря же девчонки купальники с собой взяли. Но, как оказалось, бассейн уже успели забронировать до нас. Поэтому с чемоданным настроением зависаем в гостиной. Даём, наконец, право голоса телевизору, включив его погромче на рандомно выбранном фильме.
Гордеева со мной сегодня немногословна. Может, уже пожалела триста раз, что посвятила меня в подробности своей личной жизни и предложила принять в ней участие.
«Доброе утро», — это всё, что я услышал в свой адрес.
Зато Костику Лилина отчужденность только на руку. Так и вьётся вокруг неё, насколько это ему позволяет его физическое состояние. Обрабатывает Гордееву какой-то нелепой болтовней. До меня долетали обрывки фраз, в которых он за что-то там перед ней извиняется. Представляю за что. Нечего сверкать перед Лилей нетрезвой физиономией. Под действием алкоголя распускать свои лапы и нести какую-то чушь. Синька — зло. В который раз в этом убеждаюсь.
На обратной дороге рядом со мной спереди уже едет Костя. Немногословность которому, видимо, передалась от Лили. Дина, Лёха и, собственно, Гордеева расположились сзади. Взглядов в зеркало заднего вида уже никто в меня не кидает. В мой адрес никто не обращается.
Под «никто» я естественно подразумеваю Гордееву. Видимо, я снова в списке игнора.
Середина недели. Только приехал со съёмок. Устал как собака. Но ощущение проделанной плодотворной работы перебивает всё физическое утомление. Ещё в дороге мне позвонил Тимур, предложил вечерком с ним пересечься. Типа давно не виделись. Его родителей не будет дома. Квартира свободна. Не хочет упустить такой возможности. Планирует позвать девчонок. И развлечься с ними. Сказал, что сегодня щедрый и может кем-то из своих нимф со мной поделиться. Но в этот раз я его опрокидываю. Так как ещё ранним утром, на съёмках, лазая по городским крышам, встречая осеннее хмурое солнце и ловя в его холодных лучах и в объективе
Принимаю душ. Пока собираюсь, на ходу запихиваю в себя разогретые в микроволновке овощи. Не особо я этим наемся, но, может, зарулим куда перекусить.
Разузнав у моего личного «осведомителя» нужную мне информацию, выхожу из квартиры. Тачку не беру. Иду пешком. Адрес я знаю, да и булки растрясти полезно. Под ногами шуршит пожухлая листва. Городской шум утопает в завывании не такого сильного, но уже достаточно холодного ветра. Осень, что с неё взять. Жалко, что не лето. Летом можно придумать много классных развлекух. А осенью только и остаётся, что по кафехам сидеть и подкожный жир наращивать.
Вот нужный мне дом. Нужный подъезд. В телефоне набираю заветные цифры. Гудки. Долгие гудки.
Знаю, что дома, лекции зубришь. Думаешь, наверное, отвечать или нет на мой звонок?
— Да, — раздаётся нейтральное.
— Гордеева, пошли гулять.
— Ты ничего не попутал? Кто так вообще разговор начинает?
Узнала меня. Или, может, всё-таки как-то обозначила меня в списке абонентов телефона?
— Сорян. Исправляюсь. Привет, Лиля. Как у тебя дела? Пошли гулять?
— Что за «пошли гулять»? Тебе сколько лет? Четырнадцать?
— Гордеева, давай опустим правила речевого этикета.
— Три дня от тебя не было ни слуху, ни духу. А тут объявился.
— А ты ждала моего звонка?
— Ещё чего. Просто подумала, что испугала тебя своим «предложением», вот ты и слился.
— Я не слился. У меня была работа. На выезде. А сейчас я стою около твоего подъезда. Так что, выходи.
— Слушаюсь и повинуюсь, — судя по её саркастическому тону, думает она о кардинально противоположном.
— Я знаю, что ты живешь на четвёртом этаже. А вычислить твою квартиру не составит большого труда.
— Уже угрозы в ход пошли?
— Пока только предупреждение. У тебя пятнадцать минут, чтобы выйти. Одевайся теплее. Так что, Гордеева, никаких голых ног. Время пошло, — отключаюсь, не дожидаясь её ответа.
Не через пятнадцать минут, а где-то через полчаса всё-таки выходит. Послушалась меня, молодец, оделась тепло.
Реально, чёт соскучился по ней.
— Надеюсь, ты не против, что я без машины? Хотел тебе предложить в парке прогуляться.
— По-твоему, я гуляю только с теми парнями, которые передвигаются на машине?
— Я же говорил, что ты не такая.
— Вот-вот, не забывай об этом.
С наступлением холодов молодёжи в парке заметно уменьшилось. Так что найти свободную скамейку нам не составляет труда. Подходим к той, которая располагается точно под фонарём.
— Смотри, какая милота, — Лиля проводит рукой по спинке скамейки, на которой красуется корявенький рисунок белым маркером в виде кардиограммы сердца. И такая же кривенькая надпись: «Это я без тебя» над тем участком, где кардиограмма переходит в прямую линию.