Влюбиться не предлагаю
Шрифт:
Учащённое дыхание, прерывистые стоны, движение бёдер подбадривают меня. Лиля за затылок, вцепившись в мои волосы, прижимает ближе к себе моё лицо, сжимает голову бёдрами.
Мои уши готовы потерпеть для такого дела.
Пусть я на какое-то время лишаюсь слуха, зато в полной мере губами ощущаю все фазы её возбуждения, вплоть до самого оргазма и его спада.
Даю ей побыть один на один в своём блаженстве. Бегу в прихожую. В куртке, во внутреннем кармане нахожу презерватив. Спотыкаясь о расставленную на полу обувь,
— Твоё предложение, чтобы я был сзади ещё в силе? — уточняю на всякий случай.
Лиля сидит на кровати, обнимает руками прижатые к груди колени:
— В силе.
Магия слов. На ходу снимаю с себя одежду. И пока я готовлюсь к безопасности процесса, Лиля задаёт вопрос, нервно покусывая пальчик:
— Что мне нужно сделать?
— Довериться мне, — забираюсь на кровать. Притягивая Лилю за бёдра, разворачиваю на живот.
Опираясь на согнутые локти, уткнувшись лицом в подушку и получая ласковый поцелуй между лопатками, Лиля принимает меня.
Изящная женская спина, острые плечи, чуть выпирающие лопатки и линия позвоночника. И я могу на это смотреть и трогать руками.
Гордеева.
Я в ней. А она подо мной. Нежная. Тугая. Жаркая. Выгибается на каждое моё движение. Пальчиками подушку сминает. И её ни с чем не сравнимое дыхание. Сбивчивое. То еле слышное. То громкое. Это когда я слишком увлекаюсь, чуть глубже проникая в неё.
Пошло стучит об стенку изголовье кровати.
Привыкайте соседи, девочка выросла.
На секунду представив Гордееву с кем-то другим в этой самой комнате, в этой самой позе, чувствую, как меня пронизывает какое-то непонятное и гадкое чувство. Сглатываю образовавшийся в горле противный ком. Вытряхиваю из головы ненужные картинки и ощущения. Наклоняюсь к Лиле. Как будто укрывая от кого-то. Хочу быть ближе к её коже. Чувствовать её запах. Обхватываю ладонями аппетитную грудь. Нежно прикусываю тонкую шею. Гордеева тут же озвучивает своё наслаждение.
Я бы поставил на рингтон будильника твоё удовольствие. Просыпаться по утрам стало бы в разы приятнее.
Пока у меня остаются силы сдерживать темп и жгучую пульсацию в груди, которая совсем скоро перейдёт в пульсацию в другом месте, шумно выдыхаю сквозь зубы, озвучиваю давно витающую в голове мысль:
— Помнится, кто-то был не против, свои ноги мне за уши закинуть.
— Так закидывай, — глухо отзывается, так как её лицо всё ещё впечатано в подушку.
А мне нравится, когда ты выключаешь стесняшку.
Переворачиваю Гордееву за подрагивающие бёдра. Меняем позу. Рукой нащупываю валяющуюся на кровати декоративную подушку, подкладываю ей под поясницу. Предварительно осыпав поцелуями, бережно укладываю изящные ножки себе на плечи.
Нахожу взглядом Лилины глаза. Впитываю её эмоции. Доверие. Предвкушения. Любопытство. Азарт.
— Если будет слишком глубоко, ты меня тормо… — слова размазываются губами
Одним тягучим движением вхожу в неё. Протяжное «ооох», и её ладони тут же упираются мне в грудь.
Понял, сбавить обороты.
Улавливая её дыхание и эмоции, постепенно разгоняюсь до комфортной глубины и амплитуды. Глаза в глаза. Поцелуи, прерывающиеся для того, чтобы глотнуть разряженного от зашкаливающего желания воздуха. Дыхание на двоих. Стоны, которые кричат о том, как же нам хорошо.
Надолго нас не хватает. Задыхаясь, уплываем в накрывшем лавиной оргазме. «Пушкабомбаракета». Вот как я это называю. Когда кончаешь почти одновременно. Ощущая и внутренне, и внешне, как подкидывает от накатившей разрядки.
Придавливая тяжестью своего тела, вжимаю Лилю в кровать. Купаюсь в запахе нашего удовольствия.
Вот по чесноку, вообще бы из неё не выходил. Еб*ть, как внутри неё хорошо.
За окном первые проблески рассвета. Последний час, отведенный нам до критической временной отметки, после которой мне нужно пулей вылетать из Лилиной квартиры, истекает.
А мы, так и не сомкнувшие глаз, продолжаем валяться в её кровати.
Что может быть ох*еннее обнажённой девушки, кожа к коже лежащей на тебе? Только обнаженная девушка, лежащая на тебе и целующая тебя в губы. С инициативой. Но при этом так, как может только она: невинно и, в тоже время, откровенно. И как ей удается совмещать эти противоположные техники, для меня загадка.
И я лежу такой, типа не при делах. Чилю. Скольжу пальцами по линии её очерченной талии. Но тот, кто является неотъемлемой частью меня, отказывается бездействовать и выдает мою полную боевую готовность. Мой член. Он решительно упирается Гордеевой в живот.
— Он тебя приглашает, — решаю пояснить такое ярко выраженное желание.
— Подождёт, — целует меня в уголок губ, — я не убегу.
— Не убегай, — выдыхаю, подставляя свои губы для действий посмелее.
Неспешно и мягко глажу её поясницу, спускаюсь чуть ниже, не обделяя вниманием соблазнительную попку.
По-любому, на каждый наш поцелуй Лиля чувствует животом реакцию моего организма в виде настойчивого шевеления.
— Он у тебя дрессированный что ли?
Обожаю её наивную искренность.
Ничего не отвечаю. Продолжаю обмениваться с Гордеевой эмоциями на телесном уровне. На ощупь, по памяти нахожу пальцами шрамик на её спине. Заботливо глажу.
— А мне вот интересно, — снова отстраняется, приподнимаясь на локтях и заглядывая с неподдельным любопытством в пространство между нами, — ты им физически управляешь, как рукой или ногой? Или это сила мысли?
— Лиля, — улыбаюсь сквозь поцелуй, — займи, пожалуйста, свой рот.
— Чем?
Тем, чем я хочу, для меня пока непозволительная роскошь.