Влюбиться не предлагаю
Шрифт:
На кухне, расставив на столе тарелки с лёгким поздним ужином, Артём рассказывает мне о работе, о съёмках, которые он провёл за прошедшие две недели. О том, что многие продолжают упорно верить, что он снимает профессиональных моделей, а не простых парней с улицы. И это его так веселит. А я им горжусь. Он не только чертовски красивый, но и безумно талантливый.
— Я задам тебе вопрос, который просто не могу не задать, — Артём моет посуду, кидая на меня взгляд через плечо.
Я киваю в знак согласия, и он продолжает:
— Как этот паркурщик вообще рядом с тобой оказался? Телепортировался
Кратко излагаю Артёму события до сегодняшнего дня. А потом приходится описывать уже более подробно:
— Он предложил мне вечером посидеть в кафе, а так как у меня не было других планов и вариантов, я согласилась, — замечаю, как Артём в ответ на мои слова начинает усерднее тереть губкой тарелки. — По пути в кафе Ване кто-то позвонил и попросил куда-то подъехать, чтобы ему что-то могли передать. Он спросил меня: «Не против ли я, если мы слегка изменим наш маршрут и заедем на минутку к его знакомым по паркуру?» Я подумала: «Ну надо, так надо». Уговорил меня подняться вместе с ним. Не сидеть же мне одной в машине? В квартире оказалась целая компания парней и девчонок. Вполне себе дружелюбных, если не считать их игривое настроение от выпитого алкоголя. Они в свою очередь предложили присоединиться к ним, поиграть в какую-то настольную игру. Ваня был весь такой галантный, сам не пил, меня не спаивал. Буквально через час его как будто подменили. Или чем-то накачали. Он начал зажимать меня на кухне. Сильный такой, зараза. Еле удавалось отбиваться от его рук. Не заметила даже, как компания девчонок и ребят успела поредеть, и вместе с нами в квартире осталась всего одна парочка, не стесняющаяся кувыркаться на кровати в большой комнате. Я поняла, что в одиночку мне с Ваней не справится. Он продолжал ко мне сально приставать. А меня стали накрывать флэшбэки. Я просто морозилась, не в силах сопротивляться. И так как словесно он меня не понимал, я под предлогом, что мне надо в туалет, удалилась в том направлении. И заперлась там. До твоего приезда.
— Вот мудачьё. Мало раз он у меня пол обнял. Надо было добавить, — выключает кран, полотенцем вытирает руки. И с таким выражением лица, как будто не от воды. — Больше ни с кем малоизвестным не уезжай, пожалуйста.
— Тогда ты не пропадай на такой долгий срок. Пожалуйста, — выделяю последнее слово. — Чтобы у меня и мыслей таких не было.
— Да что говорить, я тоже мудачьё, раз позволил тебе убежать от меня, — подходит ко мне. Смотрит сверху вниз. — Но я тебя догнал. И отпускать больше не хочу. Ты мне нужна, — присаживается на корточки, берёт меня за руки. — Скажи, а я тебе нужен?
— Артём, — решаюсь, наконец, выдать ему всю правду, — ты замечаешь всё, кроме очевидных вещей.
— Лиль, можно чуть конкретнее, ведь у меня нет встроенной функции «Догадаться».
— Зато есть встроенная функция «Тупить», — усмехаюсь тому, что до него никак не может дойти то, что, у меня, по-моему, на лбу написано крупными неоновыми буквами. — Здесь и догадываться не надо. Ты в глаза мне посмотри, — выпрямляюсь, посылая Артёму зрительные импульсы. — Влюбленный взгляд девушки не замечает лишь тот парень, в которого она влюблена.
— Ты хочешь сказать…
— Я уже сказала.
Артём отходит к окну. Стоит в задумчивости
— Лиль, я тебе обязательно отвечу. Поверь, мне есть, что тебе сказать. Ты же любишь, когда всё романтично? Значит, будет романтично.
Ночь. Лежим в одной постели. Я у стенки. Артём с краю. Мне не спится. А как можно уснуть, когда он такой горячий рядом лежит? Двигаюсь к нему попой. А чего теряться? Спит же. Или нет? Кое-кто у него точно бодрствует.
— Я бы мог соврать, что лежу и барашек считаю, ожидая сон, — Артём завораживает своим голосом. — Но мне не до сна. Ты и так всё чувствуешь своей попой. Так вот тебе моя наглая правда: «Я считаю позы, в которых хотел бы тебя взять».
Разворачиваюсь к Артёму лицом, глажу по щеке, касаюсь любимых ушей. Затем накрываю нас с головой одеялом. И шепчу, чувствуя как меня приобнимают за талию, пробираясь пальцами под футболку. — И в каких позах ты бы хотел меня брать?
— Здесь лучше сразу переходить к действиям, чем говорить.
— А можно я покажу тебе одно действие?
— Ты ещё спрашиваешь.
— Я бы попросила тебя лечь на живот, но, думаю, в твоём состоянии это не очень удобно, — высвобождаю нас из одеяльного плена.
— Мыслишь в правильном направлении.
— Тогда сядь на край кровати ко мне спиной.
Артём исполняет моё указание.
— Чуть наклонись, — присаживаюсь за ним. Задираю свою футболку и обнажённой грудью начинаю дразнить его широкую спину. Вырисовывая касаниями большой круг, постепенно приближаясь к центру.
— Лилька, дождешься, — замечаю, как Артём пальцами сжимает одеяло.
— А я и не хочу больше ждать.
Тяжело дышит, на секунду замирая:
— До меня только что дошло, что у нас нет презервативов.
— Что, все успел потратить? — останавливаю свой эротический массаж.
— Они закончились на тебе. Больше двух недель назад. — Артём поворачивает голову. — И если ты не передумала завершить начатое, то я спаляю сейчас в круглосуточный по-быстрому.
— Я с тобой.
Проходим сквозь автоматические двери супермаркета. Сопровождаемые непривычной пустотой торгового зала и потрескиванием ламп освещения, сразу направляемся к одной работающей в столь поздний час кассе.
Артём, не раздумывая, берёт со стеллажа большую пачку презервативов. Кладёт на ленту. Я стою позади него, укладываю поверх презервативов разноцветную упаковку мармеладных мишек. Артём оборачивается, приподнимая вопросительно бровь. Пожимаю плечами, одновременно в улыбке покусывая губы.
— Какой у нас джентльменский набор, однако, — шепчет на ухо, затем, не удержавшись, вдыхает запах с моей шеи. — Я понял, чем ты пахнешь. Ты пахнешь как желание. Вызывающее взрыв эмоций и мозгов. Ты нереально вкусная. Такая, что тебя в поцелуе съесть хочется или глазами сожрать, — Артём выдыхает носом, а его рука снова тянется к стеллажу. — Нет, пожалуй, надо взять ещё одну пачку. Чтоб наверняка…
Не успеваем переступить порог квартиры, как одежда хаотично разбрасывается в стороны. Желание, поставленное на паузу из-за отсутствия средств защиты, пробуждается с новой силой.