Влюбиться в дьявола

Хойт Элизабет

— Вот, — заметила Лотти с оттенком пренебрежения, — пример крайне дурного вкуса.

— Да что тут скажешь? Столик выглядит так, будто мебельный мастер делал его без всякого желания, — заметила Беатриса, покачав головой. — Знаешь, я вчера навестила Джереми.

— Как он себя чувствует?

— Не очень хорошо. Для него крайне важно, чтобы законопроект мистера Уитона прошел в парламенте. Если закон одобрят, то от этого выиграют, наверное, несколько тысяч солдат, а ведь кое-кто из них служил под командованием Джереми. Он очень переживает по поводу закона. Если ветераны получат хорошую

пенсию, ему будет приятно.

— Я уверена, что так и будет, дорогая. Несомненно, он будет очень доволен, — прощебетала Лотти.

— Для него… — голос Беатрисы задрожал от волнения, она не знала, как точнее выразить то, что чувствовала, — важно, чтобы в его жизни был некий смысл, без этого жизнь ему кажется невыносимой. Меня очень беспокоит его состояние, Лотти.

— Меня тоже волнует его положение.

— Мистер и миссис Оутс забыли о нем, оставив доживать в четырех стенах его спальни, — с возмущением заметила Беатриса. Отношение родителей к своему сыну после того, как он вернулся с войны таким изувеченным, очень беспокоило и возмущало Беатрису. — Они бросили его, инвалида, махнули на него рукой. Это ужасно.

— Я так сочувствую тебе, дорогая.

— Когда он вернулся, они смотрели на него так, будто он уже умер. Он просто перестал для них существовать. Ведь он был калекой. Все свое внимание они переключили на Альфреда, здорового молодого мужчину, брата Джереми. Они даже относятся к Альфреду как к наследнику, хотя по закону наследником является Джереми. Беатриса взглянула на подругу, и слезы блеснули в ее глазах.

— А эта ужасная Френсис Каннингем! Я прихожу в бешенство, как только задумываюсь о том, как она обошлась с несчастным Джереми. Она самым бессовестным образом бросила его.

— Жаль, но никто не осудил ее за такой бессердечный поступок, — задумчиво заметила Лотти. — Когда он вернулся безногий, мало кто верил, что он выживет.

— По крайней мере, она могла подождать, пока его выпишут из госпиталя, — угрюмо отозвалась Беатриса. — Зато теперь она вышла замуж. Ты, наверное, слышала? За баронета.

— Угу, за старого толстого баронета, — язвительно уточнила Лотти. — Во всяком случае, мне так передали. Возможно, она уже получила по заслугам.

— Хм… — Беатриса задумалась, глядя на безвкусный позолоченный столик. Одна из фигур, изображенных на краю стола, напоминала толстого человека, страдающего несварением желудка. Да, вполне вероятно, Френсис Каннингем получила то, что заслужила.

— Но ты ведь понимаешь, насколько важно, чтобы билль был одобрен именно сейчас, а не через год или два.

— Конечно. — Лотти взяла Беатрису под руку, и они пошли дальше. — Ты так добра. Ты намного лучше меня.

— Постой, но ты, так же как и я, хочешь, чтобы этот билль был принят.

— Да, но в отличие от тебя я не принимаю все так близко к сердцу. — Легкая улыбка скользнула по губам Лотти. — Я просто ратую за справедливость — солдаты, столько лет воевавшие в тяжелых условиях, должны получить достойное денежное вознаграждение. В то время как ты, Беатриса, вкладываешь в это дело свою душу и сердце. Ты переживаешь за всех покалеченных солдат так же, как за Джереми.

— Возможно, — ответила Беатриса. — Но все-таки

судьба Джереми волнует меня больше других.

— Разумеется, именно поэтому я беспокоюсь не меньше, чем ты.

— И что же тебя так сильно беспокоит?

Лотти задержалась и взяла обе руки Беатрисы в свои руки.

— Не хочу расстраивать тебя — Беатриса, растерявшись от неожиданности, отвернулась чуть в сторону, но все равно расслышала конец фразы: — но, похоже, билль не будет одобрен в положенный срок.

Глава 5

Да, такой поворот событий мог обескуражить кого угодно, не говоря уже о самом пострадавшем — Лонгсуорде. Договор, заключенный им с королем гоблинов, было очень трудно разорвать, поэтому Лонгсуорду ничего не оставалось, как стать слугой, рабом у короля гоблинов, беспрекословно выполняя любую грязную работу. Смею вас уверить, что не было на свете работы грязнее, чем та, которую поручали Лонгсуорду! Он никогда не видел солнца, смеющихся или улыбающихся лиц. Никогда прохладный ветерок не обдувал его лица, ибо, как вы, наверное, слышали, нет ничего страшнее и ужаснее, чем королевство гоблинов. Но больше всего Лонгсуорда удручало то, что выполняемая им работа была противна Богу и Небу. Измученный сознанием собственной греховности, Лонгсуорд в конце каждого года приходил к королю гоблинов, преклонял перед ним колено и просил освободить его от столь мерзкой работы. И каждый год король гоблинов отказывал Лонгсуорду в его просьбе и не отпускал его…

История Лонгсуорда

— Поразительно, но я не имею права взять ни одной монетки у семейства Бланшар, — ворчал Рено на следующий день, расхаживая по комнате от окна к камину, всем своим видом напоминая затравленного волка. — Как я могу нанять адвокатов, если даже не в состоянии оплатить их услуги?

— Стоит ли винить дядю Реджи в том, что он вынужден, был принять меры для того, чтобы обезопасить свое положение? — заметила мисс Корнинг. Она сидела возле горящего камина и пила свой чай, смертельно надоевший Хоупу.

— Ха-ха! Неужели вы думаете, что это может меня остановить? Он еще пожалеет о том, что пытался мешать мне, — возразил Рено. — Я направил прошение в парламент. Пусть моим делом займется специальная парламентская комиссия.

Мисс Корнинг осторожно поставила чайную чашку на стол.

— Уже направили? Я не могла предположить, что вы способны на такую прыть!

Рено фыркнул:

— Вы еще не знаете, на что я способен. Я просто не нахожу себе места, но как только я докажу, кто я на самом деле, они не смогут больше увиливать и признают титул за мной.

Мисс Корнинг нахмурилась, бесцельно вращая чайную чашку в руках.

Рено вопросительно приподнял брови:

— Вы мне не верите?

— Дело в том… что если… — Она никак не решалась высказать то, что ее мучило.

— Что — если? — переспросил он.

— А что, если он докажет, что вы сумасшедший? — внезапно выпалила она и в упор посмотрела на него.

Рено впился взглядом в ее лицо. Невменяемость могла стать одной из причин, по которым его лишили бы титула.