Влюблена и очень опасна, или Кто подставил пушистую зайку
Шрифт:
– Ну и что, – пожал тот плечами, – я тебе таких записей миллион из сети скачаю. Тоже мне алиби.
– Нет, нет, погоди, – засуетился «подозреваемый». – Вот сейчас! Видишь!
Олег уставился в маленький экран, а мне не оставалось ничего иного, как изнывать от любопытства. То ли сжалившись надо мной, то ли, подозревая Креольского в тугодумии, Сомов принялся объяснять все происходящее на экране:
– Вот это я, меня Валюшка снимала. Вот видишь на фоне сцены. А тут мы сумели в антракте за кулисы попасть. У меня в концертном зале друг работает, он помог пробраться. Если что, он тоже подтвердит,
– Надо же, как предусмотрительно, – Олег даже не пытался скрыть недоверия. – Весьма кстати и концерт случился, не находишь?
– Ну, – Сомов пожал плечами, – как есть. Думай, что хочешь, но к смерти твоего брата я не причастен.
– Ты его не убивал, – уточнил Креольский, – и то не факт, запись, знаешь ли, и подделать можно. Откуда мне знать, что это именно тот концерт. Может ты накануне его записал.
– Какой накануне? – было расслабившийся Сомов, снова засуетился. – Это выступление в поддержку нового альбома. Единственное в нашем городе. В конце концов, все это нетрудно проверить!
– Вот в полиции и проверят. Заодно свидетелей вызовут, экспертизу записи проведут. Осуществят, как говорится, все прочие, необходимые в таких случаях следственные мероприятия.
И тут Сомов словно озверел. Схватив Креольского, который уже расслабился и нападения не ждал, за грудки, риэлтор закричал, брызгая во все стороны слюной:
– Нельзя мне в полицию, как ты не понимаешь! Я жить хочу! Сёмавас шутить не будет!
– Ладно, ладно, – Олег миролюбиво поднял вверх руки. Давай так: сейчас ты нас отвезешь к своему другу, я пока в сети пошарю, даты концертов сверю, а там посмотрим. Ок?
Сомов кивнул понуро, демонстрируя вынужденное согласие.
Глава двадцать первая
Есть люди, в которых живет Бог.
Есть люди, в которых живет дьявол.
А есть люди, в которых живут только глисты…
К счастью или несчастью, но алиби Сомова подтвердилось. Остаток дня мы провели, колеся по городу. Вернее, колесила я, а Креольский то разговаривал со свидетелями, то, погрузившись в дебри интернета, разыскивал хоть что-то, что могло опровергнуть неопровержимые улики, предоставленные нам маклером. В итоге, того пришлось отпустить – найти хоть малейший изъян в его алиби, так и не удалось.
– Понимаешь, это-то и настораживает, – объяснял мне Креольский вечером, когда мы пили чай, завершая им легкий ужин, наскоро приготовленный Олегом. Ольга, к моему вящему удовольствию отсутствовала, хотя демонстративно (во всяком случае, мне так казалось) разбросанные по всему дому вещи свидетельствовали о том, что обосновалась она здесь всерьез и надолго. И хотя законных оснований находиться тут у нее куда больше, чем у меня, доводам рассудка мое сердце подчиняться отказывалось. Я злилась и едва ли не впервые в своей жизни ненавидела человека. Даже покойный Креольский не удостоился этой чести, а вот его экс почти что супруга сумела возбудить в моей душе самые негативные эмоции. Даже сейчас волна дикой злобы поднималась в моем сердце при каждом взгляде
Представляя себе возможные способы расплаты с неожиданно объявившейся соперницей, я, разумеется, в итоге потеряла нить разговора. Хотя беседой в привычном смысле слова это вряд ли являлось – вещал в основном Креольский, мне же отвели роль китайского болванчика.
А между тем с каждой минутой ситуация становилась все «опаснее» – в любой момент Олег мог поинтересоваться моим мнением по обсуждаемому вопросу, а я давно уже не в курсе, о чем речь. Собрав в кулак всю силу воли, мне удалось прогнать прочь мысли об Ольге и сосредоточить внимание на Креольском. Стоило мне это сделать, как он тут же замолчал. Ёлки, только бы не спросил, что я обо всем этом думаю. Но Олег, похоже, и не собирался этим интересоваться, на что я, вопреки всякой логике, обиделась.
Нет, понятно, что его расспросы сейчас оказались бы некстати, но, в конце концов, если ему совсем неинтересно, что я думаю, зачем так распинаться?
– И что теперь? – задала я нейтральный, как мне казалось, вопрос. И попала впросак. Оказалось, Олег только что изложил план дальнейших действий, который я, витая в облаках, не услышала.
– Я же сказал – удивился мужчина, – теперь мне нужно встретиться с Сёмавасом. Как это ни подозрительно, но алиби Сомова подтвердилось, так что будем двигаться в указанном им направлении.
– И когда мы встречаемся с этим загадочным Сёмавасом?
– Мы? – обдавший меня холод во взгляде ощущался физически. – Ты остаешься дома. И это не обсуждается. Хватит с меня твоей самодеятельности.
– Что?! – я едва не задохнулась от возмущения. – Интересно, чтобы ты делал, если бы я послушалась твоего приказа и отправилась домой? Как бы в одиночку справился с Сомовым?
– Справился бы как-нибудь, – пробурчал Креольский, не желая признавать мою правоту, – но в этот раз я тебя точно не возьму. Сёмавас – это бандит такого масштаба, что даже у меня, признаюсь, поджилки трясутся от страха. Хотя удивительно, почему он давно со мной сам не связался, ведь все Юркины долги автоматически ко мне переходят. Ну, раз гора не идет к Магомеду…
– И что ты надеешься узнать? Допустим, этот самый Сёмавас, странная, кстати, какая-то кличка, даже и убил Крео… Юрия Павловича. Допустим, даже признается тебе в этом, в конце концов, чего ему боятся. Что дальше?
Эх, и кто меня только за язык вечно тянет? Ясно же, что не стоит задавать подобных вопросов. Хотя почему, собственно? Что такого я, собственно говоря, сказала? Но сталь во взгляде собеседника и его плотно сжатые кулаки довольно точно поведали мне о зыбкости почвы, на которую я ступила.
– Там видно будет, – процедил Креольский сквозь зубы и резко встал. – Ладно, поздно уже. Тебе пора спать.
– А тебе? – парировала я, чувствуя себя дерзким подростком, возражающим властному отцу. Олег, как ни странно, на провокацию повелся, предложенную роль принял.
– А мне нет. Нос не дорос старшим указывать, – немного смягчившись, попытался он пошутить. Я посыл не поддержала. Обиженно засопев, стала подниматься на второй этаж. И почти его достигла, когда услышала звук хлопнувшей внизу двери.