Влюбленная пленница
Шрифт:
– Вот, полюбуйся!
Газета оказалась сложенной как раз на фотографии Амелии Райдер. Девушка стояла в картинной позе, одетая на западный манер – правда, по фасону, модному несколько лет назад – в платье с широкими рукавами и осиной талией. Волосы были собраны и подняты в высокую прическу.
– Эта? – спросил Юрий.
Анвар кивнул.
– Интересно, что здесь придумали, – вопросительно произнес он.
Юрий молчал. Никто из двоих читать не умел.
– Когда Малик вернется, он прочитает, – разрешил сомнения Юрий.
Анвар промолчал.
Сара готовила для Козем
– Ты выглядишь расстроенной, дорогая, – заговорила Козем.
Сара налила одну чашку крепкого турецкого кофе для старухи, другую – для себя. К ней подошла служанка, но Сара знаком отослала ее прочь.
– Я на самом деле расстроена, – ответила она, когда дверь за рабыней закрылась. – Калид собирается вмешаться в дело Малик-бея с похищением американки, а это может оказаться очень и очень опасным.
– Что сейчас предпринимает мой внук? – поинтересовалась Козем, выдыхая струйку дыма.
– Он послал к мятежникам гонца, и те обещали ответить через три дня.
– И он согласен ждать? Странно! Это вовсе не похоже на Калида!
– Он утверждает, что самое лучшее – это позволить мятежникам диктовать свою волю. Он хочет освободить девушку мирно, но я не верю, что это возможно, – пояснила Сара.
– А что думает обо всем этом твой кузен Джеймс? Сара со вздохом опустила чашку.
– Ах, он ведет переговоры с дипломатами, но Вы же знаете, чего они стоят! Они будут рассуждать до тех пор, пока не наступит двадцатый век.
Козем покачала головой.
– Отец Калида давным-давно взял бы лагерь штурмом, перебил всех мятежников и освободил девушку.
Сара промолчала. Козем рассмеялась.
– Тебе незачем бояться сказать при мне лишнего, дочка! Я и сама прекрасно знаю, что Калид сочувствует повстанцам. Внимательно наблюдаю за всеми его поступками, с тех самых пор как он унаследовал трон своего отца, и прекрасно понимаю его. Благодаря твоему влиянию он с каждым днем становится все больше привержен западным идеям!
– Если дело дойдет до войны, он, несомненно, объединится с Маликом, – подтвердила Сара.
Козем медленно кивнула.
– Самым последним и, наверное, самым сильным желанием в моей долгой жизни было бы увидеть на троне сына Калида. Но последнее время мне все больше кажется, что желание это невыполнимо.
Неожиданно она улыбнулась.
– Ты помнишь, как я пыталась подкупить тебя, чтобы ты родила Калиду сына?
Сара засмеялась.
– Еще бы!
– Вы были так влюблены друг в друга! Но все время на ножах! Я уже решила, что никогда не увижу своего внука счастливым мужем и отцом!
– А теперь у вас трое прекрасных детей; два сына! Но Калид мечтает о демократии! – она вздохнула.
– Мир меняется, это правда! И наверное, неизбежно, что и он меняется вместе с миром!
Старуха потрепала Сару по руке.
– Но я уже не смогу измениться! Поэтому не печалюсь, что скоро умру. Я уже слишком стара, чтобы покинуть гарем!
Сара улыбнулась в ответ, и улыбка ее оказалась лукавой. Козем регулярно объявляла о своей близкой смерти с тех самых пор, как Сара знала ее. Сейчас старушке было уже за девяносто.
Козем сняла с пальца кольцо и положила его на ладонь Сары.
– Возьми
Сара попыталась что-то возразить, но турчанка не хотела ничего слушать, лишь помахала рукой.
– После смерти драгоценности исчезают. На слуг надеяться нельзя. Это кольцо принадлежало матери Калида. Ты очень напоминаешь мне ее. Она тоже начинала пленницей – как ты и эта Амелия Райдер, из-за которой сейчас поднялось столько шума.
Сара кивнула.
– Когда она умерла, я очень тосковала, – призналась Козем дрогнувшим голосом. – И пока ты не появилась, почти забыла английский. Ты так скрасила мою старость, дорогая!
Сара поняла, что старуха устала и готова поддаться меланхолии. Она поднялась и накинула на нее пуховый плед.
– Вам пора отдохнуть. Закройте глаза. Я посижу, пока Вы не заснете.
– Сохрани кольцо, – прошептала Козем. – Обещай, что сохранишь!
– Обещаю. Не волнуйтесь и постарайтесь уснуть. Козем вздохнула и откинула голову на шелковые подушки дивана. А Сара еще раз взглянула на кольцо, которое сжимала в руке.
«Наверное, Козем действительно ощущает приближение смерти, раз решила расстаться с ним», – печально подумала Сара. Кольцо казалось необыкновенным: огромный квадратный изумруд в окружении жемчужин, оправленный в золото. Козем не расставалась с ним.
Действительно, этой женщине выпало на долю сразу слишком много концов: конец жизни, конец века, конец султаната в Оттоманской империи.
Сара огляделась вокруг – на роскошные покои. Здесь почти ничего не изменилось, с тех пор как она попала сюда в качестве невольницы Калида и пополнения его гарема. Тогда эти комнаты казались экзотическими и непривычными в своей роскоши и изощренности: птицы в клетках, золоченые зеркала, резная мебель, искусной работы комоды и шкатулки для драгоценностей, цветастые ковры и бархатные занавеси. Ей они казались тщеславным воплощением себялюбия. Но теперь Сара прекрасно понимала, что все это было неотъемлемой частью жизнью женщины, воспитанной с одной целью и одним умением – доставить удовольствие мужчине. Даже сейчас – на десятом десятке своей жизни – Козем каждый день одевалась со всей тщательностью, предписанной правилами гарема: кашемировые или шелковые шаровары, вышитый жилет, украшенная драгоценностями кофта, роскошная накидка, туфли на высоких каблуках. Ее коллекция драгоценностей, по слухам, не уступала коллекции султанши. Козем регулярно просматривала ее, а обнаружив что-нибудь, по ее мнению, потерявшее вид, тут же отправляла изделие к ювелирам с приказанием немедленно исправить. Выходя из дворца, она до сих пор надевала яшмак – накидку на лицо, оставлявшую открытыми лишь глаза да лоб. И до сих пор она просила у собственного внука разрешения войти в комнату: ведь он – мужчина и ее паша!
«Да, это правда, – подумала Сара, поднимаясь и звоня служанке, – мир стремительно меняется, а Козем уже слишком стара, чтобы меняться с ним вместе!»
Когда она вышла из комнаты, в глазах ее стояли слезы.
Малик появился в лагере мятежников верхом, а перед ним сидела Эми. Со всех сторон их окружали любопытные взоры. Люди молча наблюдали, как они спешились, как Малик вел пленницу – связанную и с опущенной головой – в свою палатку. Скоро он вновь появился на улице. Анвар подошел к нему.