Влюбленные антиподы

Горышина Ольга

— Вот так всегда!

Мы дошли до скамейки, и вытаскивая для меня полотенце из-под груды нашей одежды, Кузьма чуть не сбросил наземь айфон.

— Ты оставил его здесь?! — чуть ли не взвизгнула я от удивления.

— Нет, я должен был с ним плавать! — усмехнулся он, накидывая мне на голову красное полотенце.

Лучше бы оставил его себе. Подошло бы под шорты! Красные! В карман которых он спрятал собранные для бус ракушки.

— Даш, если постоянно думать, что у тебя что-то сопрут, то ведь обязательно сопрут.

Так что просто не покупай вещи, которые тебе жалко потерять…

Он уже откинул синим полотенцем волосы со лба и снова стал выглядеть совсем незнакомо. Да и откуда мне его знать… Хотя да, я теперь знаю, что телефоном он не дорожит — купит новый. Что его любимый цвет красный — и шорты, и плавки говорят за себя. Да, он еще терпеть не может машины марки Мерседес-Бенц. И… об остальном я узнаю в ближайшее время. Пренепременно узнаю!

Я нацепила, вслед за Кузьмой, одежду поверх мокрого купальника и пошла следом к лестнице, ведущей на террасу ресторана. Совсем рядом официант — должно быть, наш ровесник — застилал столик белой скатертью. Он вскинул голову, бросил скатерть и подскочил к нам, с ходу поняв, что с нами следует говорить по-английски.

— К нам в мокрой одежде нельзя. Сожалею, — и парень указал на вывеску, гласившую об этом незыблемом правиле.

С нас не текло. Во всяком случае, я не чувствовала холода. Хотя да, на груди Кузьмы футболка пошла темными разводами.

— Мы не мокрые, — нагло заявил Кузьма.

Парень снова виновато улыбнулся.

— Я сам видел, как вы плавали. Сходите домой переодеться. Мы открыты до полуночи. Можете сделать заказ сейчас, я вынесу вам меню…

Ну да, терять клиента ему все же не хотелось.

— Если мы вернёмся домой, то уже не вернемся к вам. Пойдем к вашим соседям, — и Кузьма кивнул в сторону ресторана, находящегося с другой стороны пляжа.

Парень заулыбался совсем, как Пьеро.

— У них мест точно нет. Там на вечер надо бронировать столики с утра.

— А до центра далеко?

— Километр, наверное. Но это напротив гостиницы, там точно не будет мест.

Кузьма снова открыл рот, но парень опередил его:

— Если хотите, закажите по пицце, и мы отдадим ее вам домой на тарелках. Завтра вернёте. Завтраки у нас с восьми утра.

— По рукам.

Кузьма протянул руку, но официант просто махнул в сторону скамейки, на которой мы раздевались.

— Присаживайтесь, я вам сейчас меню принесу. У нас семь пицц на выбор.

Отлично… Этот день и не мог завершиться нормально!

Глава 17 "Ореховица"

— Даш, вот теперь я точно рад, что рядом нет Таськи! — расхохотался в голос Кузьма, опуская обе тарелки на обеденный стол в доме Дуни. — Потому что она не жрёт пиццы.

До этого всю дорогу он ухмылялся, поглядывая на мой серьёзный профиль, не догадываясь, что держать лицо мне намного труднее, чем ему. Потому

что я сдерживала не смех, а боль — тарелки жгли ладони даже через полотенце, но я терпела и нагоняла Кузьму, который вышагивал впереди заправским солдатом. Я и не заметила, что к морю мы спускались, зато теперь ногами ощутила, что назад приходится карабкаться в приличную горку, да в придачу балансировать с горячей тарелкой. Кузьма хотел взять на себя обе, но я решила не рисковать ужином — опыта работы официантом у него явно не было, да я вообще все еще не знала, кем он работает. Может, и не работает вовсе или просто делает вид, что помогает отцу. Почему бы и нет?

Мы заказали одну гавайскую пиццу с ананасами, а другую — фирменную с острой ветчиной, и остались на скамеечке болтать ногами почти что не фигурально. Заняться нам действительно было абсолютно нечем все двадцать минут ожидания. Только лишь потягивать из бутылочек швепс, который хорваты обозвали в меню "горьким лимоном".

Тогда Кузьма тоже заговорил про Таську, и я вдруг поняла, что он чувствует себя виноватым перед сестрой за скандал из-за машины. Ну взяла она ключи, ну напилась его коньяком, но она же не сделала того, что не дозволено делать сестре.

Она же ему не посторонняя, как я. А получилось, что в припадке мальчишеского гнева, он поставил постороннюю девку выше сестры. А потом ему стало не с руки и не с ноги идти на попятную. Мне бы вовремя одуматься и отказаться от поездки. Брат с сестрой уж как-нибудь договорились бы между собой. А я все им испортила, все… И теперь Кузьма каждую свободную минуту пытается убедить себя в том, что все сделал правильно. Но это ведь не так… Он не должен был менять сестру на меня.

— Ну чего стоишь-то? Мой руки и за стол. Кушать подано. Жрать пожалуйста. Или "пожалуйте" там было? Что-то не помню…

Я взглянула на шутника исподлобья молча, решив не напрягать память относительно советских "Джентльменов удачи", и пошла вымыть руки, как и было велено. Из зеркала смотрела на меня кикимора и заявляла, что не на кого меня не променяли. Меня использовали, чтобы насолить сестре. Именно насолить. Ну чего он мог доказать Таське, не взяв ее в Хорватию? Ничего!

— Даш, пить-то будем? — спросил Кузьма с невинным выражением на лице. — Тут у них и пиво в холодильнике, и вино. Ну, помимо ореховицы.

— А вода есть?

— И вода есть, — уже не скрывая улыбки, выдал Кузьма.

Чего это он таким весёлым вдруг стал?

Кран был прямо в холодильнике, и потому вода пробрала до самых костей, как и взгляд Кузьмы. Или виноват все же был мокрый купальник. Кузьма не пошел переодеваться, и мне как-то неловко было закрываться в комнате при нем. И вдруг он сам заговорил про это.

— Тебе не холодно?

Купальник до сих пор оставался влажным, но за час я как-то уже свыклась с ним, поэтому и отказалась переодеться.