Влюбленные безумны
Шрифт:
– Ты все еще грустишь из-за примечания, Сашенька? Право, не стоит. Ситуация двусмысленная, это понимают все, я полагаю, государь не долго будет упорствовать.
– Я вовсе не из-за этого. Софи… Моя сестра требует, чтобы я устроила карьеру ее мужа!
– Ах, это, – нахмурился граф. – Хорошо, я похлопочу о его переводе в гвардию.
– Она хочет, чтобы Федор Платонович стал генералом, ни больше ни меньше!
– Генералом? – рассмеялся граф. – Не вижу такой возможности. Если только война…
– А что, будет война? С кем, Алексей Николаевич?
Граф нахмурился.
– Не будем об этом говорить,
Александра вздохнула. Что ж, наконец-то и она может пощеголять своими драгоценностями! Сегодня это даже приветствуется! С улыбкой вспоминала графиня Ланина свой первый бал, именины у Федосьи Ивановны, туалеты провинциальных дам, которые теперь казались ей смешными, и собственные ошибки. Диадему пристало носить замужней даме, девицы же убирают волосы цветами. И платье на ней тогда было смешное. Смешное и нелепое, вышедшее из моды. И как только Алексей Николаевич в нее влюбился? В такую смешную девочку, и к тому же с плохими манерами. Просто чудо какое-то! Но что было то было. И давно уже прошло.
Теперь же бальный наряд графини Ланиной выписан был из Парижа, от лучшего портного. Платье небесно-голубого цвета с глубоким декольте, из ткани с приглушенным блеском, как нельзя лучше подчеркивало сливочный цвет кожи и необычайно шло к золотистым локонам Александры. Слегка располневшие шея, плечи и пышная грудь выступали из этого платья, словно из морской пены. И ярче сапфиров, которые она выбрала в качестве украшения, сияли ее необыкновенные глаза. Один из камней, просто огромный по своим размерам, украшал диадему графини. Вокруг него сияла россыпь бриллиантов, такие же вместе с сапфирами помельче красовались на цветках, украшавших ее платье. С левой стороны на платье был прикреплен портрет императрицы, усыпанный алмазами, знак высокого придворного чина. Александре не пришлось носить фрейлинского шифра, то есть бриллиантового императорского вензеля, но она об этом ничуть не жалела. Вот у фрейлин, действительно, была служба, они даже жили во дворце, под боком у всесильного владыки. Из них он обычно и выбирал свои «васильковые чудачества». Юные девушки, которых еще в Смольном приучали обожать государя, и не смели противостоять его домогательствам. Хорошо, что ей не довелось побыть фрейлиной, все-таки замужняя дама более свободна в своем выборе.
Александра поправила портрет на груди и взяла приготовленные Верой тончайшие перчатки, непременное дополнение к бальному наряду.
– Сегодня ты разобьешь не одно сердце, – без улыбки сказал граф, увидев ее в законченном бальном туалете.
Сам он надел парадный мундир тайного советника, на котором выделялись ленты двух орденов: Владимира второй и Георгия четвертой степеней. Последний, которым граф особенно дорожил, был получен им за храбрость, проявленную в войне двенадцатого года. Вскоре после этого Алексей Николаевич расстался с уланским мундиром, перейдя в гражданскую службу.
Вышла Элен, в вырезном бальном платье цвета пьяной вишни, который был ей к лицу. Но мачеха явно ее затмила, да и украшения графини Безобразовой были гораздо скромнее.
– Не слишком ли вызывающе? – сказала Элен, имея в виду туалет мачехи.
– Красоту не надо прятать, – улыбнулся граф, подавая жене сорти-де-баль,
– Но и не следует так откровенно выставлять свои прелести напоказ, – заметила Элен. – Такими сапфирами не могут похвастаться даже члены императорской фамилии. Вы не боитесь навлечь на себя гнев государя, papa?
Алексей Николаевич нахмурился.
– Это фамильные драгоценности. Моя жена заслуживает того, чтобы их носить, – сказал он.
– Но прежде их носила я! Хотите сказать, что я потеряла это право? Мне кажется, papa, что это несправедливо! – нежное лицо Элен пошло пятнами.
«Наконец-то она выдала себя! – обрадовалась Александра. – В ее голосе ясно слышалась зависть. Если он спросит, я скажу все. Она его дочь, но надо позаботиться и о еще не родившемся сыне». Александра почему-то была уверена, что у нее будет мальчик.
Первым подали ее экипаж, новенькое ландо с графским гербом на дверце. Элен кусала губы от досады, впрочем, не говоря ни слова. Она уже и так сказала достаточно.
– Опять вызывающе? – насмешливо посмотрел на нее отец.
– Я не понимаю, к чему такая роскошь?
– Со временем ты все узнаешь, Леночка.
Графиня Безобразова удивленно подняла брови. Александра слышала этот диалог, садясь в экипаж, и огорчилась. Зачем он это сказал? Впрочем, беременность скрывать все труднее.
– Пошел! – крикнул кучер, взмахнув кнутом, и элегантное ландо понеслось по улицам Петербурга, привлекая внимание прохожих.
Стояли светлые майские ночи и едва отличимые от них вечера. Деревья спешно готовили к лету новые платья, а пока стыдливо укрылись кисеей такого нежного, бледно-зеленого цвета, что сквозь нее было видно каждую веточку. А те, которые могли родить, шили свадебное, еще никуда не торопясь. Город, в котором прежде был главным унылый серый цвет, постепенно преображался и расцветал, хотя и не яркими, пока еще акварельными, но все равно приятными глазу новыми красками. Теперь Санкт-Петербург уже не казался таким сырым и мрачным, он словно посветлел, и даже свинцовые воды Финского залива выглядели вовсе не такими грозными.
На подъездах к Зимнему она увидела огромное количество жандармов, конных и пеших, а сам дворец сиял аж за три квартала. Все пространство вокруг него пестрело мундирами полицейских. Офицеры негромко, но четко отдавали команды, загоняя особо любопытствующих за оцепление. У дворца собралась огромная толпа. Больше всего народу стояло у салтыковского подъезда, куда подъезжали великие князья с женами, но и подъезд Их Императорских Величеств привлекал всеобщее внимание. Завидев какой-нибудь богатый экипаж, толпа начинала волноваться. «Кто это? Кто это?» – бежало по ней волной, пока кто-нибудь не узнавал важного гостя, называя вслух его титул.
– Гляньте-ка, принц! – то и дело доносилось из толпы.
– А это кто? Неужто великий князь?
– А вон и княгиня! Елена Павловна!
– Браво!
– Да здравствуют реформы!
На крик сразу же кинулись жандармы. Экипаж графини Ланиной остановился у подъезда Их Величеств, она услышала, как со стуком откинулась подножка. Торопливо перекрестившись, Александра подобрала подол длинного бального платья и стала выходить из экипажа.
– А это кто ж? – загудела толпа.