Влюбленные женщины
Шрифт:
– Вы хорошо знаете Лондон?
– Не сказал бы, – рассмеялся Джеральд. – Я бывал здесь достаточно часто, но ни разу не посещал это место.
– Значит, вы не художник? – спросила девушка тоном, который переводил его в разряд чужаков.
– Нет, – ответил он.
– Он солдат, путешественник и Наполеон в промышленности, – сказал Беркин, словно давал Джеральду рекомендацию для допуска в круг богемы.
– Вы военный? – спросила девушка с холодным, но живым любопытством.
– Теперь уже нет, несколько лет назад я вышел в отставку, – ответил Джеральд.
– Он участвовал в последней войне, – прибавил Беркин.
– Правда? – удивилась девушка.
– Еще путешествовал по Амазонке,
Девушка смотрела на Джеральда, не скрывая спокойного любопытства. Он же, услышав эту характеристику, рассмеялся. И в то же время испытал прилив гордости, чувствуя, как его распирает мужская сила. Голубые проницательные глаза зажглись смехом, румяное лицо в обрамлении белокурых волос излучало довольство и жизненную энергию. Он заинтересовал девушку.
– Как долго вы здесь пробудете? – спросила она.
– День или два, – ответил Джеральд. – Но особой спешки нет.
Девушка по-прежнему неотрывно смотрела на него широко раскрытыми глазами – это интриговало и возбуждало. Джеральд остро и с удовольствием сознавал свою привлекательность, ощущая в себе силу и особый животный магнетизм. Он постоянно чувствовал обращенный к нему открытый и беззащитный взгляд голубых глаз. Ее распахнутые, похожие на цветы глаза были красивы, а устремленный на него взгляд ничего не скрывал. Глаза радужно переливались подобно тому, как нефть переливается на воде. В кафе было жарко, и девушка сидела без шляпки; ее скромная блузка свободного покроя была без всякого выреза – «под гор лышко», но пошита из дорогого желтого крепдешина, ниспадающего тяжелыми и мягкими складками от нежной юной шеи и гибких запястий. Она была действительно красива строгой, совершенной красотой, черты ее лица были правильные и соразмерные, блестящие белокурые волосы, разделенные прямым пробором, падали волнами по обе стороны головы, подчеркивая тонкую шею; простая по форме и чудесная по цвету блузка не скрывала изящных плечиков. Девушка держалась спокойно, почти отчужденно, была как бы сама по себе и постоянно настороже.
Джеральда тянуло к ней. Он радостно ощущал свою безграничную власть над девушкой, испытывая инстинктивное влечение, граничащее с жестокостью. Ведь она была жертвой. Джеральд знал, что девушка в его власти, и был великодушен. Его тело пронизывал ток, сила которого могла полностью ее разрушить. Она замерла в ожидании, сдавшись на милость победителя.
Некоторое время они болтали о пустяках. Неожиданно Беркин проговорил:
– А вот и Джулиус! – и поднялся из-за столика, подзывая жестом вошедшего мужчину. Девушка, не двигаясь с места, повернула почти злобным движением голову и бросила взгляд через плечо. Джеральд видел, как колыхнулись, прикрыв уши, ее густые белокурые волосы. Он понял, что она внимательно следит за приближающимся мужчиной, и тоже стал присматриваться к нему. Это был смуглый стройный молодой человек, длинные и густые темные волосы свисали из-под его черной шляпы; он неловко пробирался меж столиков, а на его лице играла простодушная, мягкая и какая-то бесцветная улыбка. Он шел к Беркину, торопясь поздороваться.
Уже у самого столика он заметил девушку, резко отпрянул, позеленел, проговорил высоким, почти визгливым голосом:
– Минетта, что ты здесь делаешь?
Услышав крик, посетители насторожились, как звери. На губах Холлидея мелькнула глупая улыбка. Девушка ничего не ответила, только остановила на нем ледяной взгляд, в котором отразилась безграничная горечь знания и определенное бессилие. Она была слабее его.
– Почему ты вернулась? – воскликнул Холлидей тем же визгливым голосом. – Я же велел тебе не возвращаться.
Девушка продолжала молчать, глядя все тем же тяжелым ледяным взглядом
– Не притворяйся, ты сам хотел, чтобы она вернулась. Иди сюда и садись, – сказал ему Беркин.
– Ну уж нет, этого я не хотел. Я велел ей не возвращаться. Зачем ты вернулась, Минетта?
– К тебе это не имеет никакого отношения, – ответила девушка, кипя от возмущения.
– Тогда зачем? – визгливо выкрикнул Холлидей.
– Она поступает как хочет, – вступился Беркин. – Сядешь ты или нет?
– Нет. Рядом с Минеттой не сяду, – продолжал визжать Холлидей.
– Не бойся, я тебя не трону, – сказала девушка резко, но с покровительственной ноткой в голосе.
Подойдя к столику, Холлидей сел и, положив руку на сердце, воскликнул:
– Как я разволновался! Минетта, никогда больше так не поступай! Зачем ты вернулась?
– К тебе это не имеет отношения, – повторила она.
– Ты это уже говорила! – завизжал он снова. Девушка отвернулась от него, обратившись к Джеральду Кричу. У того блестели глаза: сцена его забавляла.
– Вы боялись дикавей? – спросила девушка спокойным и лишенным интонации детским голосом.
– Да нет, не очень. В целом дикари не опасны, они словно еще не родились, их нельзя по-настоящему бояться. Сразу ясно, что ими можно управлять.
– Вот как? Значит, они не свивепые?
– Не очень. К слову сказать, на свете не так уж много свирепых существ. И среди людей, и среди животных. Мало кто действительно опасен.
– Разве что в стаде, – перебил его Беркин.
– Неужели дикави не опасны? А я думала, они убивают тут же, не мовгнув глазом.
– Правда? – рассмеялся Джеральд. – Дикарей явно переоценивают. Они такие же люди, как и все остальные, и, познакомившись с вами, успокаиваются.
– Значит, быть путешественником не так уж и опасно? И особенной смелости не нужно?
– Можно сказать и так. Тут больше трудностей, чем опасностей.
– А вам никогда не было страшно?
– В жизни? Не знаю. Кое-чего я боюсь – быть запертым или связанным. Боюсь быть связанным по рукам и ногам.
Она не сводила с него глаз, и этот не отпускающий его наивный взгляд очень волновал Джеральда, хотя наружно он выглядел спокойным. Чувствовать, как девушка вытягивает правду о нем из самых глубин его существа, – в этом было особое наслаждение. Ей хотелось его узнать. Ее взгляд, казалось, проникал прямо под кожу. Джеральд понимал, что девушка в его власти, она обречена на связь с ним, должна видеть его и знать. И это пробуждало в нем необычное радостное волнение. Он также чувствовал, что она сама упадет ему в руки и подчинится. Девушка смотрела на него преданным, почти рабским взглядом, ничего другого не видя. Ее интересовало далеко не все, что он говорил, а только то, что он рассказывал о себе, ей хотелось проникнуть в тайну его существа, в его мужской опыт.
На лице Джеральда играла недобрая усмешка, за ней таились огонь и подсознательное возбуждение. Он сидел, положив руки на стол; эти загорелые, довольно зловещие руки, в которых, несмотря на их красивую форму, было нечто звериное, как бы тянулись к девушке. Его руки очаровали ее. Она поняла, что покорена.
К столику подходили разные мужчины, чтобы перекинуться парой слов с Беркином и Холлидеем. Джеральд тихо спросил Минетту:
– Откуда вы приехали?
– Из деревни, – ответила Минетта тихо, но достаточно отчетливо. Лицо ее напряглось. Время от времени она переводила взгляд на Холлидея, и раз ее глаза ярко вспыхнули. Но привлекательный молодой человек полностью ее игнорировал; похоже, он и правда побаивался девушку. Некоторое время Минетта не замечала Джеральда. Он, видно, еще не полностью завоевал ее.