Влюбленный джентльмен
Шрифт:
Ужин был богат и изыскан, и Тэлия ломала голову над тем, как лучше описать Анне подаваемые им блюда, чтобы та смогла приготовить что-нибудь в этом роде для матери.
— Желаете что-нибудь еще? — спросил граф.
— Это было бы невозможно! — ответила Тэлия. — Будь я верблюдом, то после такого ужина могла бы не есть неделю!
— Вы слишком худенькая, — сказал граф. — Это дань моде или вам просто порою бывает нечего есть?
— После того, как я получила возможность зарабатывать себе на пропитание,
— Не думаю, что миссис Бертон является эталоном щедрости!
Тэлия улыбнулась:
— Мне приходилось слышать, что она, как и все лавочники с Бонд-стрит, вытягивает из клиентов астрономические суммы, но тем, кто работает на нее, старается платить как можно меньше.
— Я так и думал, — сказал граф. — И у меня есть для вас несколько иное предложение.
— Предложение? — переспросила Тэлия.
Он посмотрел на нее и произнес:
— Должно быть, вы и сами понимаете, что быть модисткой — не самая лучшая участь для столь прекрасной девушки.
Глаза Тэлии широко раскрылись, и граф продолжил:
— Вы же не собираетесь с ложной скромностью утверждать, будто бы понятия не имеете, насколько вы красивы?
— Конечно, мне хотелось бы так думать, — ответила Тэлия. — Но когда я сравниваю себя с красавицами вроде той, с которой вы заходили сегодня в магазин, или, скажем, с мадемуазель Женевьевой, мои недостатки становятся хорошо видны.
— Если у вас они и есть, то я их не заметил.
Типичный для графа голос, с присущим ему оттенком цинизма, не давал принять его замечание за комплимент.
Тэлия усмехнулась и сказала:
— Как бы то ни было, дня продавщицы является достижением уже то, что ее посчитали привлекательной. Как вашей светлости известно, меня допускают к обслуживанию только старых и некрасивых клиенток, а не тех светских дам, что несут с собой очарование.
— И все же вас послали к танцовщице.
— Это другое, — ответила Тэлия. — Женщина вроде мадемуазель Женевьевы вряд ли заинтересуется столь незначительной персоной, как я. Но вообще-то это был первый случай, когда меня отправили по такому делу, и я надеюсь, последний.
В ее голосе звучала такая решительность, что граф удивился:
— Почему вы так говорите?
— Потому что, хотя танцовщица может меня не заметить, посещающие ее джентльмены наверняка мною заинтересуются, как это сделали вы, милорд, — ответила Тэлия. — Если бы меня не оказалось в гостинице Флетчера, я бы не сидела сейчас здесь.
— В таком случае я рад, что все произошло именно так, — сказал граф.
Последовавшая за его словами пауза почему-то привела Тэлию в смущение.
Возможно, причиной тому было то, с каким выражением граф разглядывал ее, словно картину или коня, будто бы оценивая все ее достоинства.
— Думаю, милорд, — сказала она, — я должна поблагодарить
— Не сейчас, — твердо сказал граф. — Я еще не рассказал вам о своем предложении.
— Я, разумеется, выслушаю вас, но позвольте напомнить, что час уже поздний.
— По-моему мнению, не так уж и поздно.
— Но вам не приходится вставать в такую рань, как мне!
— Что ж, вы сделали свой выбор, — сказал граф. — Слушайте меня внимательно.
Тэлия подалась вперед и, поставив локти на стол, подперла голову руками.
Сумочка стояла у нее на коленях, и Тэлия напомнила себе о том, что ей не следует вставать чересчур резко, чтобы сумочка со стуком не упала на пол.
— Полагаю, и вам, и мне понятно, что вы нынче занимаете место, недостойное вас, — сказал граф. — Я предлагаю вам переселиться в несколько больший дом в более тихом месте и позволить мне устроить вашу жизнь с большим комфортом, нежели сейчас. Вам не придется больше возиться со шляпками. У вас будет своя карета и пара лошадей. А кроме того, вы обзаведетесь одним или двумя лакеями.
Его голос был таким же, как и всегда, — тихим и ясным, с едва различимой насмешкой, придававшей характер беспристрастности любому изречению графа.
Заметив недоверчивый взгляд девушки, он замолчал, и она спросила:
— Это… все?
— Все? — удивился граф. — А что вы еще от меня хотите?
Драгоценностей? Ложу в Ковент-Гарден?
— Я не об этом говорила, — сказала Тэлия. — Просто трудно поверить в то, что слова вашей светлости не что иное, как странная шутка.
Граф нахмурился.
— Шутка? С чего вы это взяли?
Тэлия стиснула пальцы и, выпрямившись, посмотрела на него.
— Быть может… я ошибаюсь… Но… поскольку все, сказанное вами, звучит… просто невероятно… Я понимаю, что вы… милорд, хотите сделать меня… своей любовницей!
— Это входило в мои намерения, — сказал граф.
— Джентльмены всегда выдвигают подобные предложения в такой деловой форме?
— Вы ожидали чего-то иного?
— Разумеется! — ответила Тэлия. — Я считала, что мужчина, сгорающий в пламени своей страсти, обращается к своей возлюбленной с пылкими речами о своем разбитом сердце!
Граф не ответил, и она продолжила:
— Или же он может угрожать своей даме тем, что прекратит ее финансировать, или чем там еще принято шантажировать?
Глядя на Тэлию, граф заметил приподнятые уголки ее губ и понял, что она смеется над ним.
— Сдается мне, — сказал он, — что вы не принимаете меня всерьез.
— А как же иначе? — спросила она. — В жизни я не слыхала столь смехотворного предложения! Если это все, зачем вы пригласили меня на ужин, милорд, то я смогу утешить Анну, что она напрасно за меня беспокоилась!