Влюбленный лжец
Шрифт:
Перед этой его уязвимой стороной труднее всего устоять. Труднее, чем похоть и воспоминания о нас. Потому что именно он сейчас говорит мне то, что я так давно хотела услышать.
Он делает глубокий вдох, его взгляд блуждает по моему лицу и останавливается на моих глазах.
— Теперь ты не хочешь меня. Ты ненавидишь меня. Ты считаешь меня трусом. Теперь ты клянешься, что не дашь мне второго шанса, и посмотри на меня… Я все еще не хочу возвращать свое сердце. Потому что я знаю, что его законное место — на твоей ладони.
Не слышно ничего, кроме
— Элла, — прохрипел он. — Ты знаешь, что у меня всегда было две стороны. Мне жаль, что когда я не могу обладать тобой, ты выходишь наружу. Это опасно. Но это не значит, что мне все равно. Это не значит, что я не сделаю для тебя абсолютно все.
Мое сердце болезненно бьется, колеблясь между уступкой и осознанием того, что я могу пожалеть об этом больше, чем о чем-либо еще.
Я убираю локоны с его лба, и наши губы оказываются рядом, когда я говорю.
— Дело не в двух твоих сторонах, Крис. Я знаю об этом с тех пор, как знаю тебя, и я приняла это, когда мы были вместе. Но я не могу стереть из памяти последние пять лет. Я не могу забыть боль в сердце и печаль. То, что ты предпочел Люка мне. И то, что ты ушёл. Такие вещи просто так не проходят, особенно когда ты возвращаешься с девушкой. Я больше не знаю, кто ты, и, возможно, не понимаю твоих отношений с Меган, но я знаю, что тот человек, которым ты являешься для Круга, не тот, кого я любила.
Его глаза не отрываются от моих, и я могу поклясться, что вижу в них сожаление. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем он открыл мне глаза.
— Человек, которым я стал из-за давления и страданий, не тот, кем я хочу быть. Я хочу быть тем, кем я был с тобой. Так же, как я знаю, что ты не та плаксивая пчелка, которую ты всем показываешь. Я знаю настоящую Эллу. Сопереживающую девушку, которая заботится о людях вокруг себя. Ту, у которой есть чувства и которой неважно, цела ее репутация или нет. Моя Элла так прекрасна внутри и снаружи, что излучает свет даже в самые дождливые дни. Я знаю, кто ты, а ты знаешь, кто я. Маски, которые мы надеваем, чтобы выжить, не должны обманывать тех, кто по-настоящему любит нас. И я действительно люблю…
— Не говори этого.
Он кивает. — Я понимаю, почему ты не хочешь этого слышать, но это не делает это менее правдивым.
— Крис, — прошептала я, едва дыша. Я знаю, что это будет больно, но я не могу держать это в себе. — Я не хочу знать, что человек, которому я отдала всю себя и который бросил меня, любит меня. Потому что если бы ты действительно любил, ты бы не был с ней.
Именно это заставляет его отстраниться. Боль в его глазах разрывает меня, но я не могу отрицать правду. Он уже делает это.
— Кто-то из нас должен быть реалистом, — с болью признаю я. — Это прекрасно, честно, но это горько-сладко. Как только все закончится, ты вернешься к ней, а я снова останусь одна. Мы можем наслаждаться этим, пока это длится, но это не будет длиться вечно.
Отвернувшись, он почесывает горло, и мне
Он проводит рукой по лицу и снова смотрит на меня. — Потанцуй для меня.
— Потанцевать?
Показывая мне, как светится его лицо, когда он говорит обо мне, он улыбается. — Мы ведь в танцевальной студии, не так ли? Пожалуйста.
Он красив, уязвим, именно такой, каким, я знаю, он является для меня. И я улыбаюсь в ответ, не в силах сдержать того, как мне хорошо с ним. — Хорошо.
Я встаю, разминая руки, а затем ноги. — Выбери песню. И извини, что я одета в джинсы и кроссовки.
Он достает свой телефон, встает и подключает его к колонкам. — К счастью, твой талант не зависит от одежды.
Подойдя к барной стойке, я снова разминаю позвоночник и ноги. Я вздрагиваю, когда в комнате раздается первая нота песни «The Scientist» группы Coldplay. Мое сердце сжимается, но я не смотрю на него. Это было бы слишком тяжело — смотреть на него. Вместо этого я танцую.
Я делаю все, что подсказывает мне мое тело. Я становлюсь инструментом для песни. Я выпрямляю позвоночник, откидываю назад плечи. Я высоко поднимаю голову и делаю гранд-жето через всю комнату. Я почти забываю, где нахожусь, и начинаю пируэтировать. Те же движения, которые я не могла сделать несколько недель назад, становятся легкими, как дыхание. Я кружусь, погружаясь в музыку и сбиваясь со счета, пока две руки не хватают меня за талию, притягивают ближе и поднимают с пола.
Он поднимает меня так высоко, что кончики моих пальцев едва касаются его плеч, и крепко прижимает меня к себе, медленно опуская вниз.
Я знаю, чем это закончится, но все равно позволяю ему прикасаться к себе, сердце бешено бьется в предвкушении. Мой живот прижимается к его груди, а каждое ощущение вызывает во мне жгучую потребность. Его сильные руки не сопротивляются ни секунды, принимая на себя весь мой вес, пока я не оказываюсь прямо над его лицом, и в следующую секунду наши рты уже почти соприкасаются.
Никто из нас не говорит. Он ждет. Наши глаза ищут друг друга. Дыхание смешивается. Секунды растягиваются в волшебный миг… и я первая срываюсь.
Мои губы прижимаются к его губам, и я слышу его стон. Вероятно, от удивления и радости. Он крепче прижимает меня к себе, кончиками пальцев впиваясь в мою кожу, и поцелуй становится жадным.
Этот мужчина скучал по мне, и никак иначе он не мог этого показать. Этот поцелуй — нечто большее, чем похоть, которую мы разделяли до сих пор. Этот поцелуй — нечто большее, чем владение мной или моим телом. Этот поцелуй… второй шанс, о котором он так отчаянно говорит, доказательство того, что я не ослышалась, когда он сказал, что Меган и он заключили сделку. Я ничего не понимаю, но это точно не связано с тем, что мы с ним разделяем.