Влюбленный повеса
Шрифт:
– Но, Уильям, дорогой, разве Джон Уесли не говорил, что человек в сущности своей добр и под воздействием веры может исправиться.
Лицо герцога Ремингтона потемнело от раздражения.
– Значит, Джон Уесли? – переспросил он ледяным тоном. – Да как вы можете, как вы осмеливаетесь произносить это имя в таком месте?
– Простите меня, Уильям, – произнесла Харриет, бросив на него молящий взгляд и погладив его по руке. – Вы же знаете, что все это так ново для меня.
Выражение лица герцога несколько смягчилось, в его глазах блеснули искорки удовлетворенности.
– К
– Я стараюсь быть хорошей и способной, – с улыбкой ответила она.
Уильям Ремингтон кашлянул и искоса посмотрел на Харриет.
– Кое в чем мы с вами должны покаяться, – хмуро произнес он.
– Но, Уильям, вчера вы всего лишь поцеловали меня, – с улыбкой возразила она.
– В Евангелии сказано, что тот, кто посмотрел на женщину с вожделением, уже совершил с нею прелюбодеяние в своем сердце.
Харриет рассмеялась и отрицательно покачала головой.
– Полагаю, что ни к вам, Уильям, ни ко мне это не относится, поскольку вы вдовец, и я вдова, – привела она свои доводы.
Теперь Уильям Ремингтон также улыбнулся одними глазами.
– Разумеется, – согласился он. – Тем не менее, мы должны избегать соблазна.
– Должны, – согласилась и она. – Но зачем же из-за одного лишь поцелуя посыпать себе голову пеплом?
Уильям укоризненно посмотрел на Харриет, затем твердо взял ее за руку.
– Пойдемте же покаемся и вознесем наши молитвы, дорогая, – чеканно произнес он. – А потом у нас будет очень долгая беседа об истинной англиканской теологии. Вы поймете после этого всю нечестивость еретического учения Уесли.
В глазах женщины заплясали озорные огоньки.
– После наших, э-э, занятий нам, наверное, придется каяться еще больше, не так ли, дорогой Уильям? – спросила она.
– Без сомнения, – согласился Уильям Ремингтон, подводя свою подругу к алтарю.
Глава 23
Полчаса спустя после встречи с отцом, герцогом Ремингтоном, Райдер и Натали были уже в лондонском районе Степни. Всюду здесь царила грязь и запущенность. Экипаж проезжал по извилистым грязным улочкам, заполненным сточными водами, гниющими отбросами и всевозможным сбродом. За окном кареты нескончаемой вереницей тянулись ветхие многоквартирные дома, шумные таверны, производственные здания, богадельни и больницы. Райдер рассматривал все это с любопытством и отвращением.
Он думал о том, что те несчастные, кому судьбой определено провести здесь жизнь, конечно же, влачили печальное существование. Вот несколько проституток различного сложения и цвета кожи разгуливали по улицам в ожидании покупателей своего тела, там пара воров с бегающими глазами пыталась продать украденные вещи, близ игорного притона зазывала приглашал двух проходивших мимо матросов посетить его заведение. Особую боль у Райдера вызывали дети, которые, кто как мог, зарабатывали себе на хлеб. Девочки-цветочницы дергали за одежду прохожих, предлагая им свой товар, мальчики-подростки распевали на углу дешевые куплеты, некоторые дети торговали с лотков и подносов.
Теперь Натали вновь сидела напротив Рейдера. Он с удовлетворением
– Я уже стала забывать, какая в этом районе нищета, – сказала Натали. – А теперь вот вспоминаю, глядя на все это…
Ее слова заглушили вопли старухи.
– Держи вора! – кричала старая сгорбленная женщина, пытаясь догнать уличного мальчишку, который что-то тащил под мышкой. – Держи вора!
Карета повернула за угол, и можно было продолжать разговор.
– Да, остается лишь мечтать о том, чтобы решить все проблемы обездоленных людей, – мрачно произнес Райдер. – Плохо, что отец разместил фабрику именно в этой части города, которая кишит ворами, проститутками и шарлатанами. Наверное, главным доводом за размещение здесь явился удобный выход в порт. Транспортные издержки здесь сведены до минимума. Но… Натали, я не хотел бы подвергать тебя опасности.
Натали улыбнулась и слегка коснулась его руки.
– Райдер, я действительно похожа на оранжерейный цветок, который увянет при одном виде пробегающей мимо крысы? – спросила она. – Давай лучше поговорим о предстоящей беседе с компаньоном твоего отца. Как ты думаешь, они смогут нам чем-нибудь помочь?
Он рассмеялся.
– Я бы не питал особой надежды, милая. Оба они столь же эксцентричны, как и отец.
– В каком смысле?
– В самом прямом. Освальд Спектр – ужасный скряга, он целыми днями только и делает, что подсчитывает свои золотые. А Джон Линч – отпетый негодяй. Вечерами он шныряет по лондонским улицам в черном плаще и погряз в таких пороках, о которых и говорить не хочется.
– Ах, как это неприятно!
Кучер остановил экипаж близ грязно-коричневой стены фабрики, у входной двери. Райдер помог Натали выйти и повел ее по грязной, выложенной камнем дороге к двери. Внезапно дорогу им перебежала огромная крыса, которая проскользнула всего в нескольких сантиметрах от туфельки Натали. Девушка прижала руки к груди и молча наблюдала за отвратительной тварью, которая спешила к огромной куче всевозможных отбросов.
– Ты что-то говорила насчет оранжерейного цветка и крысы, – усмехнувшись, произнес Райдер. – Мне показалось, что наш цветок собрался увядать. А тебе?
– А мне нет, – ответила Натали, вскинув брови в недоумении. – Я просто немного удивилась, но никак не увяла.
– Может быть, мы все-таки вернемся, милая? – предложил Райдер. – Позже я сам побеседую с Линчем и Спектром.
– Не смеши меня, Райдер, – сухо сказала Натали. – У меня и в мыслях нет отказываться от встречи с этими людьми.
Через обшарпанную дверь они вошли в здание и направились по узкому темному коридору. Повернув за угол, едва не столкнулись с высокой, некрасивой женщиной, одетой во все черное. Даже в полутемном коридоре было видно, что это крупная женщина с большим мясистым носом, бородавкой на левой щеке и густыми усиками на верхней губе. Выглядела она лет на тридцать. В ее карих глазах сквозила нервозность.
Райдер галантно приподнял шляпу.
– Миссис Линч, – поприветствовал он ее. – Вы меня скорее всего не помните. Я Райдер Ремингтон, сын Уильяма Ремингтона.