Влюбленный Робинзон

Рейдо Диана

— Эй, Робинсон!

— Привет, Тони.

— Глазам своим не верю: вернулся.

— Почему это вдруг не веришь?

— Ты так скоропостижно исчез. Шеф твердил, будто все в порядке, но нам казалось, будто ты уволился.

— Скажи еще: украл крупную сумму денег из сейфа и благополучно смылся.

— Шутник, ничего не скажешь!

— Ну, как вы тут?

— Нормально. А ты загорел! Красавчик. Повернись.

— Еще чего не хватало.

Не дождешься.

— Как остров? Накупался?

— Да.

— Нашел свою Пятницу? Эй, ты чего такой угрюмый? Понимаю: не хочется возвращаться к работе. А фотографии привез? Похвастался бы: море, пальмы, всякое такое. Кокосы с бананами…

— Нет, фотографий нет. Давай, Тони, рассказывай, что тут без меня происходило.

— По работе или в отделе? Знаешь, я тут спелся с худой, из бухгалтерии… Как же ее зовут…

— По работе, Тони. По работе… Мне важны все нюансы.

Дрожащими руками Клер отперла дверной замок.

Поднялась по скрипучим ступеням. В квартире царила тишина.

— Мама? — нерешительно спросила Клер. — Мама, ты дома?

Наверху послышалось негромкое покашливание.

— Мама, я вернулась! Мама!

— Да слышу я, слышу… Дай хотя бы спуститься из спальни. Я не ждала тебя раньше следующего месяца. Что, неужели стажировка закончилась?

Сухонькая и хрупкая, но вовсе не старая женщина с яркими голубыми глазами и седыми волосами, уложенными в высокую прическу, спускалась по лестнице, кутаясь в серую шаль.

— О, мама!

— Клер, что ты так кричишь? Дай-ка на тебя посмотреть. Ты точно была в Лондоне? Не вылезала из солярия? Сто раз говорила тебе: в солярий ходить вредно! А почему ты не позвонила, что прилетаешь? Я бы встретила тебя из аэропорта. Надо же, сама тащила чемодан и сумки… Клер, да что с тобой? На тебе ведь лица нет.

— Ты не представляешь, сколько всего произошло, — пробормотала Клер.

— Садись. Садись, я заварю чай. И ты мне все расскажешь…

— Я не могу! — прошептала Клер и вдруг разрыдалась.

— Солнышко, что ты не можешь?

«Солнышко».

Так ее называл Дэн в последнее время.

— Не могу всего рассказать тебе.

— Что за глупости?

Мама взяла ее за руки, с любовью заглянула в глаза:

— Запомни: нет такой ситуации, которую нельзя было бы исправить. Стоит только очень захотеть…

— Некоторые вещи исправить невозможно, — рыдала Клер.

— Кажется, я начинаю понимать. Дело не в Лондоне?

— В нем…

— Что-то случилось на стажировке?

— Нет!

— Тут замешан мужчина?

— Еще как… Мама, ты просто не представляешь…

— Выбирай: черный с бергамотом или зеленый с жасмином?

Эпилог

Следующие

недели прошли для Дэна, словно в тумане.

Он боролся с желанием позвонить Клер. Он понимал, что это бесполезно. Его звонок ничего не изменит. И это ужасно, постыдно, но его по-прежнему тянет к ней. Несмотря на то, что он узнал. Несмотря на то, что узнали они оба.

Несмотря на все произошедшее.

Поэтому лучше молчать.

Молчала и Клер. Она написала ему коротенькое сообщение по электронной почте — мол, долетела, все в порядке, а мама — просто прекрасно.

И тишина.

Дэн с головой ушел в работу. Он даже не замечал, что ему светит очередное повышение — с таким рвением он пахал, с такой дотошностью разрабатывал очередной проект.

Он сам не осознавал того, что чуть ли не поминутно проверяет электронную почту.

Личную, рабочую. Автоответчик дома и на мобильном телефоне.

Он не проверял свою почту только тогда, когда спал.

Когда пытался пробить защиту команды соперников в спортивном зале.

Когда в очередной раз метко забрасывал мяч в баскетбольную корзину.

Потом он перестал это делать.

Это отнимало время. Но это отнимало еще больше душевных сил.

«Нужно просто забыть о ней», — сказал он себе.

Как, разве ты забыл? Ее ведь нельзя любить. Это недопустимо.

Нет, любить, конечно, можно. Но теперь все иначе. Ничего уже не будет так, как прежде.

Дэн с тоской вспоминал день, когда впервые увидел Клер в лондонской толпе.

Кофе, парк, утки, джаз, медленный танец в его квартире, робко прижавшись.

Розовый шарф, малиновые босоножки, алое платье, синее пальто — яркие, вдохновляющие цвета.

Он тщетно искал в толпе ту, которая сочетала бы в себе, в своем наряде все эти краски, делая это непринужденно и гармонично.

Через несколько недель Дэн понял, что так жить нельзя.

Надо забыть Клер Брауни.

Она ведь не появится. Не позвонит. Гораздо проще им научиться жить друг без друга.

Нужно быть друг к другу милосердными. Кажется, это наилучший выход. Зачем терзать ее? Зачем длить свою агонию?

Постепенно боль притуплялась.

С робкой надеждой Дэн отправился с Тони в ночной клуб посреди рабочей недели.

Там, среди безумных огней он выцепил на танцполе девицу в безумном фиолетовом платье и туфлях с розовыми помпонами.

Пятиминутный разговор с фиолетовой девицей, которая не выпускала из зубов тонкую ментоловую сигарету, помог ему преисполниться отвращением к женщинам вообще и к миру в частности.