Влюблённый социопат
Шрифт:
– Будь умницей, осторожнее на дорогах.
– Да тут машина – редкий зверь. За всё время мимо нас проехало два полуразваленных пикапа. После такой точной и исчерпывающей информации ты всё ещё сомневаешься в моей внимательности?
– Ладно-ладно, увидимся вечером. Потеряешься – звони.
Кивнув, Лиа выбралась из машины, негромко хлопнув за собой дверью. И, дождавшись, пока родители отчалят в недоступную глазу даль, вздохнула с облегчением.
Они хорошие, но слишком другие.
***
Ступая по брусчатому
От спуска с мостовой в разные стороны тянулись длинные уютные улочки с невысокими кирпичными домами. Торопящиеся по своим делам люди проносились мимо, не замечая красоты витрин частных лавок, украшенных разросшимися побегами плюща, черепичными козырьками или деревянными вывесками. Они игнорировали и домашние кофейни, спрятавшиеся за клумбами с пышными вечноцветущими кустарниками. И уж точно никому не было дела до выходящих на проезжую часть фигурных окон и маленьких открытых балконов с кованой оградой, которые разглядывала со смесью удивления и восхищения Лиа.
На ветвях деревьев около мощёной двухсторонней дороги висели ретрогирлянды и декоративные фонари. По вечерам широкие тротуары наверняка утопали в тёплом, обволакивающем свете, исходящем от этих лампочек размером с грецкий орех и зазывающих гостей красочных витрин.
Из-за скромной цифры населения у неё изначально сложилось превратное впечатление о приморском городке. Нафантазировала себе всеми забытую глушь без намёка на цивилизацию. А на деле Мирокс оказался куда интереснее любого урбанистического шедевра современности с однообразными коробками небоскрёбов в паутине из бессмертного асфальта и безликих тротуаров. Даже слишком прохладная для позднего летнего дня погода ей приходилась по вкусу. Чувствовалась атмосфера любимого времени года – осени.
Взгляд Лии, гуляющий по витринам магазинов, зацепился за две картины в позолоченных рамах, висевших в окружении стеллажей книг и художественных принадлежностей.
На одной из работ изобразили рыжеволосую девушку в короткой сорочке. Она спала и вместе с тем парила в воздухе, касаясь кончиками пальцев кистей и ступней мутной глади воды болота. Её словно подхватывали под поясницу невидимые руки, и она, изогнувшись в противоестественной для позвоночника позе, так и застыла во времени. Другая же работа являлась пародией на «Витрувианского человека», только вместо мужчины в круг и квадрат поместили фигуру обнажённой женщины. Женщины с лицом ребёнка и телом старухи.
–
Лиа вздрогнула и резко обернулась, встретившись взглядом с по-кошачьи прищуренными ярко-накрашенными карими глазами. Любой человек смутился бы столь пристальному вниманию, которым незнакомка её щедро одаривала, оттого с одеревеневшим от волнения, чуть заплетающимся языком Лиа призналась:
– Более чем. Особенно картина со спящей девушкой своей… несколько гнетущей атмосферой. Да и с технической точки зрения: столько мелких деталей прорисовать масляными красками – это впечатляет.
– Говоришь, как человек, немного понимающий в искусстве. Рисуешь?
– Только графику чуть-чуть, от живописи совсем далека, а точнее руками не уродилась, – честно призналась она, мимолётно разглядывая собеседницу, в особенности кислотно-розовые волосы. Её всегда привлекали люди неформальной внешности и, как часто совпадало, нестандартных взглядов. Вот только подойти, чтобы заговорить с ними первой, для неё было почти невыполнимой задачей. – Это твои работы?
– Можно и так сказать, – незнакомка загадочно улыбнулась и, протянув ладонь, приветливо произнесла: – Юна.
– Лиа, – взаимно представившись, Лиа неуклюже пожала руку, ощутив, как её кисть мягко, но крепко сжали сильные пальцы. – По содержимому витрины сложно понять: это книжная лавка или художественный магазин?
Вместо ответа Юна немигающе смотрела на неё, точно пыталась заглянуть через глазницы в черепную коробку. Из-за затянувшегося молчания и непрерывных игр в гляделки постепенно стало казаться, что затронутая ею тема имела под собой какой-то личный, некорректный характер. Под таким взглядом и невинный вопрос о времени может показаться до ужаса вульгарным.
Наконец, спустя долгие нервирующие минуты, прозвучал задумчивый голос Юны, в один миг похоронив ту неловкость, что расцвела между ними пышным цветом:
– Я бы назвала это место раем для «не таких, как все». Вот только в рай (в исконном смысле этого слова) мало кто из «не таких, как все» на самом деле желал бы попасть.
– Довольно абстрактное определение, но мне, пожалуй, оно по душе.
– Пойдём, угощу тебя кофе, – на пухлых губах растянулась довольная улыбка, и она двинулась к двери лавки.
Увидев её в полный рост, в чёрном до пола аскетичном платье с длинными рукавами, Лиа нахмурилась, пытаясь понять, почему одежда выглядела до боли знакомой. Словно она её частенько замечала на ком-то, но этот кто-то ей всегда был абсолютно не интересен.
Огромные книжные стеллажи растянулись на два этажа. Их разделял удерживаемый металлическими опорами помост, огороженный едва доходящими до пояса перилами. Он шёл вдоль всей стены и заканчивался расположенными по обе стороны от входа лестницами. По центру же на первом этаже стояли квадратные раздвижные столики в окружении мягких на вид стульев и высокая барная стойка, за которой трудилась занятая приготовлением кофе Юна.