Влюблённый социопат
Шрифт:
– Пугать тебя не входило в мои планы, – загадочно отозвался Нейл, ловко поймав её ускользающий взгляд.
Он явно дожидался, когда Лиа захочет уточнить, что же тогда входило в его планы, тем самым давая добро на то, чтобы пуститься в увлекательную игру по заигрыванию друг с другом. Удивительно, как один с виду безобидный вопрос мог послужить прямолинейным приглашением к флирту.
Остановившись около металлического столба неподалёку от перекрёстка, она непроизвольно дотронулась до выпуклых букв на нижнем указателе, пока читала незнакомые названия. Смотрящие в разные стороны заострённые таблички
– В общем-то, я только одну дорогу до дома знаю и сомневаюсь, что она из коротких, – честно призналась Лиа.
Неожиданно Нейл рассмеялся. Его смех отдавал чувственной хрипотцой, от которой у неё по рукам скользнула приятная дрожь, устремившаяся в замершее на миг сердце. А последующий за смехом взгляд окончательно её обезоружил. В нём ощущались по-детски искренняя радость и неподдельное восхищение – подобными взглядами смотрели на желанных щенков, пышные фейерверки и скромные, но приятные выигрыши в лотерею.
– Не хочешь сначала прогуляться до одного места? – он прикрыл глаза, сделал глубокий вдох, словно к чему-то принюхивался, и коротко прокомментировал: – Стало сильнее пахнуть озоном.
Лиа осмотрелась по сторонам, подмечая, что на улицах нет ни души. Город вымер, а понять почему ей помог прогремевший раскатистым крещендо гром.
– Побежали, сейчас ливанёт, – схватив её за запястье, спрятанное под длинным рукавом кардигана, Нейл кинулся наискось по непривычно пустой дороге. И плевать, что в любую минуту могла появиться машина, вынырнувшая из-за плотного ряда миниатюрных домов.
Город построили на сопках. Оттого, гуляя по узким улочкам, постоянно то взбираешься на гору, то без особого усилия летишь вниз. И только со стороны пляжа можно было полноценно насладиться чудесным видом. Видом, от которого чесались руки, предвкушая работу над картиной. Затерявшийся между высокими разросшимися деревьями городок заползал на сопку со множеством мелких перевалов и ступенчатых склонов. А серые и рыжие черепичные крыши зданий удачно разбавляли сочность ещё не тронутой осенью зелени.
На противоположном тротуаре они пробежали ещё несколько домов. Свернули к огромному на фоне остальных зданию и едва успели нырнуть под козырёк у двери заднего хода; дождь хлынул плотной стеной. Не найди они укрытия, промокли бы до нитки за считанные секунды.
Нейл достал из-под камня, спрятанного за цветочным горшком, ключ и открыл дверь, пропустив первой в тёмное и пыльное помещение недоверчиво озирающуюся назад Лию.
Она неуверенно шагала в кромешной тьме после того, как её лишили единственного источника света – открытого дверного проёма, и ожидала, что ногой вот-вот наткнётся на ступени или хотя бы стену. Но сколько бы она ни сделала мелких шажков, всё ещё оставалась в полном неведении, с медленно крепнущим чувством тревоги.
Однако мало того, что Лиа даже силуэтов не могла различить, так и слух ничего не улавливал, кроме собственных шаркающих шагов и глубокого дыхания. Нейл точно остался по ту сторону двери, бросив её один на один с одиночеством и тьмой, окружающей
– Далеко собралась? – сиплый шёпот опалил ухо горячим дыханием.
Вздрогнув, она круто развернулась и попыталась его оттолкнуть, но на деле получилось лишь махнуть в пустоте испуганно вскинутыми руками.
– Я смотрю, ты неравнодушен к шуточкам, пугающим других, – стараясь придать голосу безразличия, медленно произнесла Лиа, одновременно ощупывая вокруг себя пространство.
Наконец, кончики пальцев едва дотронулись скользящим движением до чего-то мягкого и гладкого. И она, словно боясь потерять нечто осязаемое в царстве мрака, прижала ладони к тёплой хлопчатой ткани. Но стоило ей нащупать под ней твёрдую мужскую грудь, тут же смущённо отдёрнула руки.
Лиа и пискнуть не успела, как в следующее мгновение Нейл подался вперёд, и она оказалась прижатой чужим телом к шершавой стене.
– Кто знает, к чему я неравнодушен, – хрипло произнёс он.
Клацнул выключатель, и флуоресцентные лампы, шумно мигая, постепенно зажглись, осветив длинный коридор, в начале которого они стояли.
Какое-то время потребовалось, чтобы глаза адаптировались к яркому свету после длительного пребывания в темноте. И первое, что она смогла отчётливо различить – растянувшиеся в плутовской улыбке ярко очерченные губы: верхняя тонкая, но выразительная, а нижняя – пухлая и слегка обветренная.
Нейл не сводил с неё взгляда гипнотически воздействующих глаз, до того бездонно-чёрных, что с трудом верилось в существование настолько тёмной радужки.
По щекам разлилось тепло; Лиа повернула голову, сгорая от желания спрятать предательски вспыхнувшее румянцем лицо за ладонями, и лаконично спросила:
– Линзы?
– А у тебя?
– Ну да, гетерохромия же нынче в моде.
Тихо усмехнувшись, он отступил на шаг и дождался, пока она, всё ещё борясь с признаками смущения, отстранится от стены, кинув на него быстрый взгляд – возможно, слишком красноречивый, тешащий его самолюбие. Но, увы, со стороны себя не увидишь.
– Пойдём, – Нейл засунул руки в оттопыренные карманы джинсов и направился вперёд по коридору.
Идти позади Лии нравилось куда больше, имея возможность незаметно разглядывать его со спины. От затылка с примятыми после сна волосами до протёртых до бахромы кончиков штанин, что прикрывали пятки кедов. С какой стороны ни глянь – он в её вкусе.
Опрятность в одежде, консерватизм в причёске и прямая осанка давно утратили свою популярность в кругах молодёжи. Им на смену пришла искусственная неряшливость и беспечная небрежность в движениях. Возможно, она была типичным продуктом своего времени, укутываясь в безразмерные свитера да кардиганы, сочетая несочетаемое: шифоновое платье в цветочек с грубыми берцовыми ботинками, от которых у матери нервно подёргивалось веко, – но у неё уже сформировалось своё чувство прекрасного.
Однако, в отличие от Кейлы, она не стремилась никому навязывать свои вкусы. Не косилась с презрением на девушек и женщин, что натягивали на себя настолько короткие платья, что те едва прикрывали трусики, и не смотрела свысока на аккуратно одетых отличников в идеально выглаженных и застёгнутых до последней пуговицы рубашках. Она уважала чужой выбор. И ждала того же по отношению к себе.