Вмешательство извне
Шрифт:
– Нет! – Звягинцев с вызовом посмотрел на Крутова. С вызовом и злостью.
– Чёрт! И нужно же было вам выкинуть такой дурацкий поступок в такой момент! – в сердцах воскликнул Сергей Иванович. Операторы, на виду у которых разыгрывался спор, не решились вмешаться. – Заранее прошу прощения, но у нас и правда очень мало времени…
– За что? – было последнее, что успел сказать учёный перед тем, как весь обзор на миг ему заслонил увесистый кулак Крутова, мгновение спустя отправивший Звягинцева в пучину безпамятства. Сергей Иванович поддержал учёного, чтобы тот не упал.
– Эй, вы двое! – подозвал он ближайших операторов, которые ошалело глядели то на Крутова, то на Звягинцева, пребывающего в безсознательном состоянии. – Эвакуируйтесь вместе с Николаем Владимировичем немедленно. Когда
– А вы? – спросил один из сотрудников, подходя к начальнику и помогая своему коллеге поддерживать Звягинцева под руки.
– А у меня есть ещё здесь дела. Долго не задержусь, – ответил глава ФСБ, выходя из зала. Остановился у дверей. – Передайте по громкой связи, чтобы максимально ускорили эвакуацию, – и вышел…
Шаг за шагом тьма коридоров рассеивалась, уступая место затейливой пляске света и теней от факелов. Тишина почти абсолютная сменялась шумом, гомоном, словом – всеми теми звуками, которые издаёт огромный организм под названием человеческое сообщество. Монотонное и ритмичное «дзынь-дзынь» здесь, на подходах к лагерю беженцев, звучало гораздо громче и энергичнее. Вот невдалеке уже показалась освещённая часть коридора…
Странник шёл медленно, не торопясь. Глядя на него можно было подумать, что он вообще не замечает происходящего вокруг – что нет здесь ни беженцев, ни страха, ни безысходности смешанной с отчаянием. Что нет никаких ящеров… Однако на самом деле он это замечал. Но считал, что в таких ситуациях не следует идти на поводу у событий и тех, кто сам поддавшись тревоге и волнению – а таких всегда бывает много – ожидает того же и от других. А его спокойствие и даже в некоторой степени безразличие были ни чем иным, как маской, за которой он скрывал то, что чувствует на самом деле. Скрывал долго и успешно. Иногда даже начинал верить, что эта «маска» и вправду отражает его суть. Но такие периоды быстро проходили… Так или иначе, но спокойствие было естественным состоянием души Странника. Впрочем, сейчас он как раз не был таким спокойным, каким казался – в последнее время он то и дело возвращался в мыслях к тем далёким дням, когда впервые оказался в этом мире, когда познакомился со стражницами. Когда вмешался, хоть и не должен был этого делать. Раньше он думал, что это была его первая ошибка. Но некоторое время назад понял, а вернее достоверно узнал – свою действительно первую ошибку он совершил гораздо раньше… И вот сейчас он снова был здесь. И если раньше он был уверен в том, что делал, то теперь этой уверенности не было. Не потому, что он не знал, что делать дальше. Как раз напротив – он знал. И ему не нравилось то, что он должен был сделать. Сейчас он сомневался, правильно ли поступает. А ведь он думал, что тот человек, каким он был раньше, исчез, освободив место другому, далеко не самому лучшему. Причина этой перемены волновала Игоря всё больше. И единственный вывод, к которому он смог прийти – в том, что он стал меняться в лучшую сторону, повинна эта юная волшебница, Джайна. Но, учитывая ситуацию, он не мог принять этого…
Так, в задумчивости, Игорь и не заметил, как добрался до Арены. Лишь резко усилившееся эхо собственных шагов заставило его отвлечься от раздумий.
– Мда… ушёл в себя, вернусь не скоро, – покачал головой Игорь, поняв, куда его завёл «автопилот».
– Странник! – внезапно его окликнули. Голос принадлежал женщине. Игорь обернулся – к нему, в центр Арены, спускалась Галенор.
– Здравствуй, Галенор, – приветствовал её Игорь, гадая, что ей понадобилось.
– Итак, враги наступают, земляне и маги Гильдии озабочены бегством и не желают сражаться, оправдываясь тем, что не могут ничего противопоставить ящерам. Народ Меридиана – те, кого удалось спасти – скоро покинут свой родной мир. Возможно навсегда. А тот единственный, кто может ещё что-то сделать, на кого возлагаются надежды, в это время бездействует. Что ты скажешь, Странник? Ты собираешься сделать хоть что-то, чтобы спасти всех? – женщина была настроена более чем решительно. И не последнюю роль в этом играла ее, мягко выражаясь, неприязнь к Страннику.
– Всех всё-равно не спасти. Но я делаю. Это не всегда заметно, но всегда эффективно, – ответил Странник. Пожалуй, в общих чертах он понимал,
– Очень хорошее оправдание. А ведь главное – правдивое. Я действительно не вижу, чтобы ситуация менялась к лучшему, – язвительно заметила Галенор, смерив Странника уничижительным взглядом.
– Чего же ты от меня хочешь? Чтобы я уничтожил флот противника? Вышвырнул ящеров из этой галактики? Уничтожил всю их расу? Да, я могу это сделать. Беда в другом – проблема не в самих ящерах, – спокойно ответил Игорь.
– А в чём же?
– Какая разница? Важно лишь то, что проблема не исчезнет, если ящеров уничтожить. Не они, так кто-то другой, – туманно изрёк Странник, внимательно разглядывая гигантские песочные часы в центре Арены.
– А может дело в том, что ты – трус?
– Думай что хочешь, Галенор, только не мешай мне делать то, что я должен делать. Иначе всем нам придётся умереть раньше времени.
– По-моему, то же самое нас ждёт и сейчас, – покачала головой волшебница. – Зачем ты сюда явился на этот раз? Хочешь окончательно разрушить всё, что нам дорого?
– Нет, Галенор, не за этим, – спокойно ответил Игорь. Сейчас, в этот самый момент, он хотел рассказать чародейке всё, но понимал, что не может этого сделать. Ещё слишком рано. – Я пришёл, чтобы исправить свою…, – его голос едва заметно дрогнул, – ошибку.
– Какую из многих? – Галенор всё труднее становилось сдерживать свой гнев, постепенно в её душе разгоралась ярость. И пусть в глубине души она понимала, что не права, но мысль эта была так слаба, так долго волшебница гнала её от себя, что теперь это понимание так и осталось за пределами её сознания, полностью подчинившегося гневу и жажде возмездия. – И что ты сделаешь? Воскресишь всех, кто погиб из-за тебя? Восстановишь то, что было разрушено по твоей вине? – казалось, гнев прибавляет Галенор сил и уверенности – вокруг неё возник огненный ореол, и с каждым словом волшебницы он становился всё жарче и жарче.
– Я слишком хорошо понимаю, что ты чувствуешь, Галенор, чтобы требовать от тебя объективности в оценке моих действий, – с тенью грусти отозвался Игорь, посмотрев на собеседницу. В его взгляде легко читалась жалость. И похоже, он совершенно не обратил внимания на чудовищный жар, исходивший от волшебницы. – Но я думал, что уже прошло достаточно времени, чтобы ты могла примириться с прошлым.
– Возможно, ты можешь оставаться равнодушным к тому, в чём ты виновен, но я не могу позволить себе такой роскоши, – вокруг бывшей стражницы взвился огненный столб, пламя в котором было настолько жаркое, что начало плавиться стекло песочных часов.
– Ты и понятия не имеешь о том, чего я лишился из-за своих ошибок, недальновидности и эгоизма, – раздражённо бросил Странник. – Не тебе меня судить!
– А кому ещё? Кому ещё ты причинил столько горя? – гневно спросила Галенор, делая шаг вперёд. Песочные часы сплавлялись в единую стеклянную массу, стекавшую на пол причудливыми струйками. – Ты уничтожил всё, что мне было дорого! Именно ты! Если бы не твоё бездействие, то Предвечная Цитадель, Совет Братства, Оракул – всё и все были бы целы и невредимы! Если бы не твоё появление тогда, четыре года назад, то всё было бы по-другому! Всё было бы на своих местах! Но нет! Тебе обязательно надо было возникнуть! И появившись здесь, преследуя свои эгоистические цели, ты разрушил всё, что создавалось тяжелейшим трудом множества поколений на протяжении тысяч и тысяч лет! Из-за тебя я лишилась смысла жизни! – голос волшебницы сорвался на крик, языки пламени вокруг женщины вспыхнули особенно ярко и вдруг устремились к Страннику, окутали его, в мгновение ока превратив в живой факел!
Но оттуда, из пламени, раздался совершенно спокойный голос Игоря:
– Ты винишь меня в смерти своих друзей, в смерти Оракула, в уничтожении Цитадели…и, конечно, в том, что происходит сейчас. Что ж, наверное, у тебя, всё-же, есть на это право. Ты права – я мог спасти. Но не спас. Тогда я не задумывался об этом. Но исход тех событий, о которых ты говоришь, зависел не только от меня… Я не заставлял Оракула напасть на Эмиссара, в конце-концов!
– Но ты мог ему помешать! Мог остановить его!