Вмешательство извне
Шрифт:
– Что? – подошёл к нему Пётр Андреевич.
– Началось, – ответил управляющий. – Гнев небес изойдёт на грешную землю огненными потоками и очистит её от скверны…
====== Глава 7. Ярость небес. ======
Глава 7. Ярость небес.
«Я смерть и разрушитель миров, несущий гибель всему живому»
Оппенгеймер после испытаний атомной бомбы.
«Прекрасно! Тогда я уничтожу вас столько раз, сколько пожелаете!»
Алукард («Хеллсинг»)
– Значит, нам следует ожидать атаку в любой момент? – уточнил Крутов, глянув на монитор, откуда на него взирал Васильев Пётр Андреевич.
– ИИ комплекса говорит о вероятности в 99%, – ответил тот. – И я склонен ему верить. Тем более он фиксирует перемещение в гиперпространстве ещё около тридцати тысяч объектов,
Крутов молчал, меряя шагами свой кабинет. Решение, которое он должен был принять, имело решающее значение. Наконец, он остановился.
– Хорошо. Если прогноз Дервиша относительно действий противника верен, то мне не остаётся ничего иного – я отдам распоряжение о немедленной эвакуации базы. Ещё одной атаки, а уж тем более орбитальной бомбардировки мы не выдержим. Ваша задача, Пётр Андреевич, прикрывать наше отступление.
– Прикрывать? – переспросил учёный.
– Эта боевая крепость древней расы не просто комплекс защитных систем. Это корабль… По крайней мере так говорит наш новый инопланетный друг…, – разговор внезапно прервался шумом открывшейся двери и влетевшим в кабинет Звягинцевым. Вид у учёного был встревоженный.
– Что случилось? – перевёл на него удивлённый взгляд Крутов.
– Похоже, плохи наши дела, – нервно отозвался Николай Владимирович. – Только что мы засекли более двадцати тысяч целей, движущихся к планете. Судя по траектории – они летят откуда-то из центра галактики… Пока они не вошли в систему, но это дело ближайшего часа. И вот ещё что – все объекты накрыты полем, внутри которого изменяются физические константы. Это ящеры, – Звягинцев говорил долго, сухо, стараясь держать себя в руках. Но глаза его выдавали.
– Чёрт! – процедил сквозь зубы Крутов. – Васильев, вы знаете что делать. Я объявляю эвакуацию, – и он отключил связь. – Сколько у нас времени точно есть?
– Час, две минуты и двадцать секунд, – отозвался Звягинцев, рассеяно теребя пуговицу своего белого халата. Судя по тому, что пуговиц у него на халате оставалось всего две, он довольно часто таким образом снимал стресс…
– Готовьте все переместители – через час здесь не должно быть никого. Берите только самое ценное – остальное будет уничтожено вместе с базой.
– Как эвакуировать группу Васильева? – спросил учёный. В обычной ситуации он бы не задал такого вопроса, но стрессовая обстановка последних нескольких дней сильно на него повлияла – он стал забывчив, растерян и раздражителен.
– Мы это уже обсуждали. Вы же сами говорили, что создали систему следящего наведения, – качнул головой Сергей Иванович, поняв, что его друг – а он считал Звягинцева другом – сейчас не в лучшей форме. – Мы используем эту систему. Даже если крепость будет двигаться, это не помешает нам провесить портал.
– Да, верно, – стушевался Николай Владимирович. Крутов тем временем включил интерком на своём столе и командным тоном сказал в него: «Внимание! Объявляется экстренная эвакуация базы! Всем сотрудникам явится к установкам перемещения через сорок минут. Гарнизону быть в полной боевой готовности», – голос главы ФСБ, усиленный множеством динамиков-громкоговорителей разнёсся по всему городу.
– Ну, вот теперь от нас почти ничего не зависит, – задумчиво проговорил Сергей Иванович, когда эхо его голоса стихло. – Идите, Николай. Я поручаю вам руководство эвакуацией.
– А вы? – уже выходя, спросил учёный. Похоже, он уже смирился с ситуацией и известие об эвакуации воспринял спокойно. По крайней мере внешне.
– Я приведу в действие систему самоуничтожения комплекса. Пока не поздно, – ответил Крутов, отворачиваясь и устремляя взгляд на улицу, словно хотел в последний раз увидеть, рассмотреть во всех деталях Байконур-2, своё детище. Звягинцев тихо вышел, понимая, что сейчас лучше ни о чём не спрашивать…
Сергей Иванович смотрел на город, огни которого яростно сражались с ночной тьмой. Каждый жилой дом, каждая лаборатория, каждая дорога и парковая аллея – всё это было знакомо Крутову, ибо он присутствовал при строительстве города. Как и Звягинцев. Скольких неимоверных
Сергей Иванович открыл окно – в комнату сразу подул легкий ночной ветер, встрепенув занавески и принеся с собой приятную прохладу. Улицы города были полны людей – из открытого окна доносились звуки торопливых шагов и множества голосов, тихих и громких, кто-то где-то кричал… Все спешили, суетились и нервничали – времени было слишком мало.
– В чём дело? – раздался позади женский голос. Крутов мог и не оборачиваться – он узнал Галенор. Волшебница, как и всегда, была внешне спокойна.
– Вы об эвакуации? – уточнил глава ФСБ, садясь на подоконник. Женщина кивнула. – Мне казалось, что мы об этом уже говорили… А если вы имеете в виду причину – порядка пятидесяти тысяч неопознанных целей движутся к Меридиану. Двадцать из них уже на границе этой планетарной системы, – он помедлил.
– Ящеры? – скорее констатировала, чем спросила Галенор. На этот раз кивнул Крутов. – И вы ничего не можете сделать?
– Мы можем сражаться с ними на земле, в воздухе, но не в космосе – у нас пока нет таких боевых кораблей, – ответил Сергей Иванович. – Но даже если мы примем бой, то долго не продержимся – их технологии и оружие пока сильнее наших… ну, и, в конце-концов, ящеров просто слишком много! Хотя зачем я это всё повторяю…
– А что же город древних?
– Даже он не может быть во всех местах одновременно и защищать целую планету от полномасштабной атаки, – пожал плечами глава ФСБ. На самом деле он не был уверен в том, что только что сказал, но ему уже порядком надоело разъяснять волшебнице то, что ему самому казалось очевидным. Он встал с подоконника. – Но, возможно, он сумеет остановить пришельцев хотя бы на время.
– Разве нет другого выхода? – Галенор знала, что услышит в ответ. Но не могла не спросить… Сейчас как никогда раньше она сожалела о смерти Оракула. Сейчас его совет, возможно, мог быть очень полезен… То, что случилось несколько лет назад во время последнего появления Странника, как ядовитая заноза, сидело в памяти волшебницы. Когда она узнала о гибели Оракула, её горю не было предела. Казалось, что с уничтожением Совета и убийством Химмериша она утратила то, ради чего стоило жить. Потеряла смысл жизни, и приобрела лишь пустоту в душе, которую невозможно было заполнить ничем. Поначалу женщина даже не понимала, почему продолжает жить. Более справедливым ей казалось умереть вместе с тем, ради чего она жила всё это время. Умереть вместе с Советом. Но на это у неё не хватало решимости и сил. А затем, подобно червю, пожирающему яблоко изнутри, сначала едва заметно, а со временем всё настойчивее заявляла о себе мысль: «Почему только он погиб тогда? Почему никто не спас Оракула? Странник мог! Элион могла! Могли землянин, Магнус и Фобос! Почему же никто не спас его? И почему ещё раньше допустили уничтожение Предвечной Цитадели? Ведь ещё тогда можно было всё спасти!!! И я знаю – Оракул не ошибался, оценивая силы Странника – ему вполне по силам было в одиночку справится с теми, кто напал на крепость Совета. Так почему он этого не сделал? Или у него был умысел…» Но потом гнев начал остывать, понемногу освобождая иссушённую и исполосованную трещинами и шрамами душу волшебницы. Постепенно она смирилась и даже попыталась начать новую жизнь. Предложение же Элион стать её советником вполне устроило волшебницу… Но вдруг вновь появился предвестник печали. Странник. И гнев заполыхал с новой силой. Она не могла простить его.