Вместе с флотом
Шрифт:
Нанести разящий удар по такому исполину, вывести его из строя, обезвредить крупного фашистского зверя — только об этом и должен был думать при встрече с ним настоящий командир-подводник.
Николай Александрович Лунин так и мыслил. Дело тут было не только в хорошей расчетливой дерзости командира, но и в других качествах, которыми обладал прежде всего сам Лунин и которые прививал в походах всему экипажу «К-21». Атаки Лунина всегда были смелыми и хитрыми. Как-то довольно светлой ночью он пробрался в базу противника, где у причала находилось много судов. Проскочить в бухту лодке пришлось в надводном положении мимо скалистого мыса, на котором
[113]
расположился вражеский наблюдательный пост. Оттуда, с поста, немедленно засигналили фонарем. Недолго думая, Лунин велел повторить этот же сигнал. С поста снова замигали. В ответ сигнальщик с лодки передал фонарем немецкое ругательство, подсказанное Луниным. Фашисты вполне удовлетворились таким ответом. То же самое последовало, когда лодку запросили второй и третий посты, расположенные внутри бухты.
Настоящий моряк, сын моряка, уроженец юга, Лунин прошел путь от матроса торгового флота до капитана дальнего плавания, от командира учебного парусника «Вега» на Черном и Азовском морях до командира-подводника, действующего в нелегких зимой и летом условиях Заполярья.
Мало было храбрости, чтобы выстрелить в «Тирпиц», находясь в самом центре фашистской эскадры, то есть имея все шансы быть потопленным. Надо было выстрелить наверняка, чтобы не зря рискнуть лодкой, экипажем, собой. Пятнадцать раз Лунину пришлось поднимать перископ и менять курс лодки, прежде чем торпедисты услышали единственное ожидаемое ими слово командира. Носовые торпедные аппараты «К-21» с момента, когда еще старпом Лукьянов приказал готовиться к торпедной атаке, были в мгновенной готовности к выстрелу. И вот когда до дистанции залпа осталось не более трех минут хода, фашистская эскадра сделала неожиданный поворот и легла на новый курс. Медлить было некогда, и Лунин снова принял правильное решение: произвести залп четырьмя торпедами из кормовых аппаратов с интервалом в четыре секунды и с дистанции семнадцать — восемнадцать кабельтовых.
Два взрыва были зарегистрированы акустиком через две минуты пятнадцать секунд; гул третьего взрыва продолжался двадцать секунд; за ним послышались еще два взрыва. Причиной всех трех последних взрывов Лунин считал то, что вражеский миноносец, который повернул
[114]
на контркурс к линкору, когда «К-21» выпустила первую торпеду, скорее всего перехватил ее на себя и затонул, после чего на нем, в момент его гибели, взорвались глубинные бомбы.
В общем, дерзость, с какой был нанесен торпедный удар по «Тирпицу», настолько ошеломила гитлеровцев, что они упустили «К-21».
Не получив повреждений, лодка ушла от миноносцев и через полчаса всплыла под перископ. Увидев, что вокруг пустынное море, Лунин донес о своей атаке и о курсе, каким следовала фашистская эскадра.
Сутки спустя самолеты нашей авиаразведки обнаружили «Тирпиц», «Шеер» и сопровождавшие их миноносцы неподалеку от норвежских берегов. Фашистская эскадра шла отнюдь не тем курсом, который мог привести ее к месту встречи с PQ-17; нет, она уходила на юг, причем шла не с обычной в таких случаях скоростью. Это означало, что торпеды, выпущенные из кормовых аппаратов «К-21», попали в уязвимое место вражеского линкора, лишили его нормальной скорости хода, принудили отказаться от выхода на курс конвоя. Еще позже, через двое суток, наши разведчики вновь отыскали фашистскую эскадру — линкор, два крейсера и семь миноносцев — на якоре к юго-западу от острова Арней [31] .
31
По сообщению английской разведки, через один-два дня после стоянки у острова Арней «Тирпиц» был поставлен в ремонт. По мнению англичан, высказанному тогда же, это было следствием атаки, произведенной «К-21». — Примеч. авт.
Теперь уместен вопрос: не слишком ли поторопилось Британское адмиралтейство с приказом английским миноносцам бросить караван, а транспортным судам рассредоточиться и продолжать переход одиночным порядком?.. На фоне таких действий атака, произведенная «К-21», особенно выделяется смелостью, скажу больше, героизмом наших людей, и думаю, что не ошибусь, если определю заранее дальнейшее поведение Британского адмиралтейства в данном случае. Не сомневаюсь, что английское командование предпримет всяческие попытки умалить значение и результативность атаки, ибо приказ Британского адмиралтейства поставил моряков английских эскортных кораблей в очень неприятное и ложное положение [32] . Факты действительно упрямая вещь. Англичане
32
Действительно, после войны, когда начались попытки зарубежных фальсификаторов приуменьшить роль Советского Союза и его Вооруженных Сил в разгроме немецкого фашизма, в некоторых органах иностранной печати появились утверждения, будто действия «К-21» под командованием Н. А. Лунина против «Тирпица» оказались безрезультатными. При этом делались ссылки на то, что в корабельном журнале «Тирпица» не было соответствующих записей.
Считаю необходимым обратить внимание питателей на эту неуклюжую попытку фальсификаторов, предпринятую для того, чтобы как-то затушевать подоплеку трагической истории союзного конвоя PQ-17 и тем самым посеять сомнения о героическом коллективном подвиге экипажа подводной лодки «К-21», совершенном 5 июля 1942 года. — Примеч. авт.
От редакции. К этим авторским сноскам в английском издании мемуаров
Автор воспоминаний, разумеется, излагает события по документам того времени, точнее, по своим дневниковым записям периода войны. Но как бы ни оценивать успех самого торпедного удара по «Тирпицу», активный поиск Лунина, позволивший «К-21» ворваться в походный ордер немецкой эскадры и атаковать торпедным залпом линкор, имел далеко идущие последствия. Известно, что радиодонесение командира советской подводной лодки в штаб флота о появлении и координатах немецкой эскадры, перехваченное фашистским командованием, равно как и сам факт атаки, вынудили противника вернуть в норвежские шхеры свою эскадру, шедшую на перехват брошенного эскортом конвоя. Английский историк Д. Ирвинг в книге «Разгром конвоя PQ-17», изданной в 1968 году в Лондоне и переведенной на русский язык (М., Воениздат, 1971, под редакцией и с предисловием Н. Г. Кузнецова), достаточно подробно документирует эффективность действий советской лодки. «К-21» значительно раньше союзников обнаружила вражескую эскадру (патрульный самолет англичан обнаружил «одиннадцать неопознанных кораблей» лишь 1 час 16 минут спустя, а еще через 3 с лишним часа их обнаружила одна из английских подводных лодок). «Командование в Берлине пришло в ужас, узнав, что элемент скрытности утерян», — сообщает Д. Ирвинг, подкрепляя свое утверждение ссылкой на «Журнал боевых действий немецкого штаба руководства войной на море» от 5 июля 1942 года.
Приписка сэра Обри Мансера, очевидно, продиктована желанием хоть как-то умалить подвиг советской подводной лодки, а заодно и завуалировать дикость трагических распоряжений английского адмиралтейства, цитируемых в той же книге Д. Ирвинга: «...конвою рассредоточиться», «...конвою рассеяться и следовать в русские порты», «...крейсерам на полной скорости отойти на запад...». Эти распоряжения отдавались еще до выхода фашистской эскадры в море. А в день ее выхода последние корабли эскорта, сопровождавшие некоторые суда конвоя PQ-17, получили радиограмму, которую Д. Ирвинг называет «самой прискорбной за всю войну»: «Весьма срочно. Атака надводными силами противника вероятна в течение нескольких ближайших часов. Ваша основная задача — избежать гибели, с тем чтобы возвратиться в район атаки и подобрать пострадавших».
Как отмечает в предисловии к книге Ирвинга Н. Г. Кузнецов, Северный флот честно выполнил свои союзнические обязательства. Именно Северный флот помешал фашистской эскадре во главе с «Тирпицем» напасть на брошенный на произвол судьбы конвой. Именно Северный флот оказал конвою помощь в самые тяжкие его часы. «...Как только на Северном флоте были получены первые данные об атаке конвоя и его рассредоточении, — пишет Н. Г. Кузнецов, — командующий Северным флотом принял все возможные меры, чтобы помочь судам дойти до Новой Земли, а затем и в Архангельск».
[115]
уклонились от встречи с фашистской эскадрой, бросили караван, обрекли его на разгром, а советские моряки поступили наоборот: пошли навстречу фашистской эскадре, атаковали и повредили ее крупнейший корабль, вынудили гитлеровцев отступить. Затем мы начали на всем огромном пространстве от Шпицбергена до Новой Земли поиски транспортных судов 17-го конвоя. Один только эсминец «Гремящий» успел трижды пройти через все Баренцево море вплоть до кромки паковых льдов, найти там спасавшиеся от врага беззащитные транспортные суда, провести их в горло Белого моря и теперь в четвертый раз направлен к границе льда.
Увы, слишком поздно мы узнали о приказе Британского адмиралтейства: когда караван распался и когда многие транспортные суда, лишенные защиты, стали жертвой атак фашистских подводных лодок и торпедоносцев. В течение трех недель поисков наши корабли подобрали в самых различных местах Баренцева моря около трехсот моряков с погибших, транспортов 17-го конвоя.
Особым в истории PQ-17 является случай с американским транспортом «Винстон-Сален». Об этом случае только что доложил полковник И. П. Мазурук, командир Северного авиаотряда.
[116]
Случай, мягко выражаясь, возмутительный.
Находясь в поисковом полете вдоль Новой Земли, Мазурук обнаружил на рейде южной части залива Моллера против губы Литке океанский транспорт, произвел посадку возле него и установил, что на транспорте нет ни души. Огромное судно, полное груза, было целехонько, хотя и приткнулось к мели. Не хватало только замков у орудий. Затем наши летчики увидели несколько палаток на берегу, направились к ним и выяснили, что в палатках находится весь экипаж брошенного судна — американского транспорта «Винстон-Сален».
Шедший в составе 17-го конвоя, этот транспорт счастливо избежал встречи с фашистскими подводными лодками и самолетами, благополучно достиг Новой Земли и вполне мог следовать вдоль побережья на юг, к горлу Белого моря. Капитан «Винстон-Салена» не пожелал, однако, идти в порт назначения груза — Архангельск. Он завел транспорт в первую попавшуюся на пути бухту, посадил его на мель, распорядился снять и выбросить за борт замки орудий, разрешил команде покинуть судно и обосноваться лагерем на берегу.