Вместе с Питером
Шрифт:
– Эй, куда! – возмутилась дежурная. – Пал Варфоломеич, ну помогите! Что вы руками-то разводите?!
«Видно, из новеньких. А бусики какие чудные, – успела подумать Аглая. – Сколько помню здешних пенсионерок, они все носят жемчуг, – размышляла она, уже поднимаясь на верхний этаж, – натуральный, искусственный. Аккуратная ниточка на шее. Может, без бусинок сейчас не берут на работу? Тьфу, глупость какая».
Дойдя до третьего, Аглая остановилась. Дальше прохода не было. Только пропускная электронная система для сотрудников. Снизу, кряхтя, за ней топал Варфоломеич. «Уж этот-то должен узнать – всю жизнь здесь работает.
Тут, о счастье, дверь открылась, и кто бы вы думали – сама Ангелина Юрьевна появилась в проеме. Ахнула, покачала головой и посторонилась:
– Аглаюшка, ты к нам? Заходи давай! Какими судьбами?
«Совсем старенькая стала, но спину держит все так же ровно и с ужасной красной помадой никак не расстанется. Вот всегда хотела ей сказать – ну не вяжется этот цвет ни с пучком, ни с ее интеллигентным лицом».
Зашли в кабинет.
– Степа уж давно к нам не забегает, – посетовала ее бывшая начальница. – На вот тебе печеньица, угощайся, – Ангелина Юрьевна стала куда-то звонить. – Здравствуй, Степушка…
«О нет, только не ему!» – Аглая аж крекером подавилась.
– Мама-то что, здорова? А сам? У меня гостья тут: Аглая, собственной персоной.
Ангелина замолчала. Степан начал что-то объяснять ей в трубку.
– Ах, вон как… – женщина с беспокойством глянула в сторону Аглаи. – Так заедешь?
Он примчался через полчаса. Ворвался в кабинет, принеся с собой целый букет знакомых запахов: парфюма, кофе, кухни, своей рубашки… Аглая смотрела на блестящие пуговки и млела. Растекалась по старенькому диванчику. Пульсировала каждой жилкой. Вселенная сотнями светил разлеталась вокруг нее. Обволакивала теплом. Кружилась яркими звездами. Он здесь.
– Аглая, моя хорошая, я ж весь Невский обегал. Чуть с ума не сошел, – Степан присел рядом с ней, погладил по спинке, притянул к себе. – Ну что ты себе надумала?! С Кристиной не сошлись? Все, уехала она – хозяин ее забрал. Теперь только ты и я.
Аглая взглянула на него бездонными глазами, хотела было замурлыкать, но потом передумала. Вместо этого чуть дернула кончиком хвоста и, отвернувшись, стала горделиво рассматривать оконную раму.
Примечание: Эрмитажные коты – кошки, официально содержащиеся на территории петербургского Зимнего дворца со времени его постройки в целях предотвращения интенсивного размножения крыс и мышей в Государственном Эрмитаже.
Коты могут свободно передвигаться по территории Эрмитажа, но вход в музейные залы им воспрещен. Сама сеть подвалов (почти двадцать километров), где живут и охотятся коты, называется «большой кошачий подвал». Летом коты проводят больше времени снаружи, на газонах, во дворах. У каждого Эрмитажного кота есть свой паспорт, с отметками ветеринаров и фотографией.
В год 250-летия Эрмитажа директор музея Михаил Пиотровский сообщил об установленном лимите в 50 котов, поэтому «излишки» музей отдал в хорошие руки. Чтобы контролировать «лимит» котов, их регулярно пристраивают на акциях «Хочу домой». Новый хозяин получает сертификат «Владелец Эрмитажного кота», дающий право пожизненного бесплатного посещения выставочных залов.
«В Эрмитажных котах самое главное –
Информация взята из Википедии.
Короткая болезнь
Ксения Орлова
Надо же было такому произойти! Прямо перед прилетом Любимого она заболела. Заболела ветрянкой, детской болезнью, и это в тридцать-то лет! Вот что значит не ходить, как положено всем малышам, в садик.
Теперь поднялась высокая температура, и, лежа в постели, она с ужасом ощущала, что ее лицо и тело все больше и больше покрываются гадкими пупырышками.
«Превращаюсь в жабу», – в отчаянии подумала она. Почти без сил намазала зеленкой все, что уже появилось, и решила выспаться – сон всегда помогает.
Наутро она чувствовала себя гораздо лучше, но предательские зеленые пятнышки все еще были на месте. Эх…
Она так ждала этого момента! Считала дни, часы, минуты. И вот, наконец, она здесь, в аэропорту – приехала на машине встречать Его!
Как назло, рейс задерживался. Пока стояла на парковке и ждала прибытия самолета – перебирала в памяти отдельные моменты истории их любви.
Между ними с самого начала полетели искры и молнии. Раньше она и представить себе не могла, что так бывает. Просто встали рядом в одну очередь, посмеялись забавному происшествию – и вот уже познакомились, а в разговоре обнаружилось, что живут в соседних номерах.
Дальше налетела такая круговерть, что сложно выделить детали. Остались только ощущения – кружится голова, бешено стучит сердце, от одного Его взгляда кровь приливает к щекам, и кажется, что ты куда-то несешься, летишь… Куда? Некогда было остановиться и разобраться в себе. Состояние сродни болезни – голова соображает плохо, ты будто сама не своя… Не своя, а вся до последней клеточки принадлежишь Ему.
Они много гуляли. Он, как профессионал, постоянно снимал ее на камеру, любуясь ее точеной фигуркой. Вот она на ступеньках древнего монастыря, вот сидит в парке на скамеечке, а вот выходит из моря – вся в капельках воды.
– Ты прекраснее Афродиты, – говорил Он, и она верила, знала – это именно так. Чувствовала себя красивой, неповторимой и, главное, любимой. Никогда еще ее сердце не стучало так громко, никогда еще не задыхалась она от одного легкого касания руки. Он научил ее смаковать макиато, запивая его ледяной водой. От кофе у нее всегда была тахикардия, а в эти дни сердце колотилось и от кофе, и от присутствия любимого рядом.
Дни летели стремительно, торопя друг друга. Ей пора было возвращаться домой. Как расстаться, как оторвать себя от Него – она не понимала. Когда шла на посадку, казалось, что нет сил подняться по трапу, а глаза распухли от слез.
Уже в самолете, пытаясь отвлечься, она взяла томик Кундеры. Слова о том, что случайности слетаются на плечи влюбленных, запали в душу. И тут же стали пророческими.
В красочном журнале авиакомпании обнаружила рекламные фотографии курорта. Автором снимков был ее Любимый. Как это здорово, Он словно бы на миг оказался рядом: ведь эти фотографии – Его взгляд, Его точка зрения, Его мироощущение. И все-таки это больно! Осознавать, что совсем недавно Он держал тебя в своих руках, а сейчас – с каждой секундой расстояние между ними неумолимо увеличивается…