Вместе (сборник)
Шрифт:
Когда Гош пришел на уже забитый под завязку стадион, тот гудел, как растревоженный улей. Как только он пробился на свое место, прозвучал свисток, и игра началась.
Южане за счет какой-то сверхчеловеческой самоотдачи захватили территориальное и игровое преимущество. Опыт и мастерство москвичей пока оберегали их от серьезных неприятностей. Они построили эшелонированную оборону и с трудом, но отбивались от накатывающихся волнами атак южан. Однако на двадцатой минуте спартаковцы не справились со стремительной атакой «Черноморца» и нападающий Кудрин в головокружительном прыжке достал носком своей бутсы мяч, пущенный с левого фланга, и сетка ворот приняла их в свои объятья: сперва мяч, а
Гош, превратившись на время матча в один из атомов огромного клокочущего организма, только в перерыве слегка пришел в себя и оглянулся назад, чтобы посмотреть, нет ли знакомых на трибуне. Прямо за ним сидела очень симпатичная девушка, которая, как завороженная, смотрела на поле.
— Как игра? Нравится? — не удержался Гош. А ведь сегодня в святой день футбольного матча он пообещал себе: «Никаких невест!»
Девушка слова Гоша проигнорировала, поскольку не могла оторваться от созерцания изумрудного газона футбольного поля. За нее ответила сидящая рядом подруга:
— А я тебя знаю. Ты в «Бастилии» живешь. Я — напротив, в тридцать четвертом доме.
— Твоя подруга что, немая?
— Не совсем. Она на футболе первый раз, вот и заклинило ее что-то. Вообще-то, она девка хорошая. Со странностями, правда.
— Че, с гномами разговаривает? Или на чердаках ночует?
— До этого, как правило, не доходит, но и в рамках не больно-то держится.
«Интересно! — подумал Гош, — После игры разъясним».
Финальный свисток арбитра стадион встретил оглушительным ревом. 2:1! «Черноморец» победил! Разрезая радостно-возбужденную толпу, Гош подобрался к заинтересовавшей его болельщице и спросил:
— На дельтаплане нравится летать?
Та нисколько не удивилась ни появлению Гоша, ни странности вопроса и ответила:
— Как-то не доводилось. А что?
— Хочу предложить отметить нашу победу перелетом через бухту.
— Я не против.
— Тогда пошли вначале горючим заправимся.
Юля, так звали юную болельщицу, на удивление легко согласилась посетить ближайшее кафе. Она, вообще, ко всему относилась легко, поскольку та жизнь, которая проистекала не в ней самой, интересовала ее постольку-поскольку. Главными для нее процессами были внутренние. Правда, если внешнее и внутреннее вступало в глубокое взаимодействие получался мощный резонанс, и она вся загоралась тем красным огнем, который «страстью» зовется.
Юля была очень необычной девушкой. Такими «не от мира сего» всегда интересуются парни, но редко с ними дружат, еще реже встречаются и почти никогда на них не женятся. Она была высокого роста и с хорошей фигурой. Лицо красивое, волосы длинные. Но все эти достоинства ставила под сомнение крайняя невнимательность к своему внешнему виду самой хозяйки этих достоинств. У нее всегда не хватало пуговиц на одежде, носки даже новых туфель были сбиты, колготки — со стрелками. Она могла сделать маникюр на одной руке и забыть сделать на другой. Макияж у нее был то чересчур яркий, то какого-нибудь жуткого болотного оттенка. Прически она делала по вдохновению. Они нередко несли определенную смысловую нагрузку, но понять эти закодированные сигналы был в силах только какой-нибудь художник-авангардист.
«С такой неординарной и методы должны быть нестандартные», — думал Гош, смотря на сидящую напротив Юлю, мешающую чай уже несколько минут вилкой.
— Юля, ты тут без меня помечтай пока. Я скоро буду, — сказал Гош и направился на кухню. Там он попросил у поваров немного пищевой соды, которую аккуратно завернул в салфетку.
Вернувшись назад, Гош, придав лицу таинственное выражение, произнес тираду:
— Милая Юля!
— Теперь мы выпьем его и будем вместе до скончания веков.
Гош взял чашку в руку и выпил залпом. Юля, как завороженная, сделала то же самое.
«Ох, и намучаюсь я с ней в жизни, — смотря на нездешние глаза Юли, думал Гош. — А что делать? Наследство ведь надо получить».
Юля была почти готова, но требовался контрольный в голову. Гош снял свитер, расстегнул рубашку, с чувством поковырялся в носу, свел зрачки к носу и начал:
— И был у этой канарейки только один выход — продуть кингстоны и пустить сжатый воздух в балластные цистерны. Все подводники, испугавшись трудностей, покинули лодку через торпедный люк. А Риза, цветастая птица, которую так любил весь экипаж, оказалась в этой стальной сигаре, лежащей на дне морском, совершенно одна. Но грустить не было времени, и она полетела в рулевой отсек. Там уперлась клювиком и лапками и, напрягая все свои птичьи силы, повернула клапан, и сжатый воздух зашипел по трубам. Теперь надо выставить рули на всплытие. Но как это сделать? Она же не училась на штурманском факультете в военно-морском училище — не принимают туда канареек. Горестно щебеча, она скакала по приборной доске и (о, чудо!) случайно нажала нужную кнопку. Могучая субмарина дернулась всем своим железным телом и медленно пошла вверх. Канарейка радостно захлопала крыльями. Если ей и дальше будет везти, она скоро сможет увидеть солнце и небо!
Гош перевел дыхание и отхлебнул чаю с содой. Посмотрев на Юлю, он чуть не поперхнулся — по ее щекам текли слезы! «Переборщил!» — подумал Гош.
Напоследок, уже уходя из кафе, Гош солью написал на столе «Юля», чем окончательно добил девушку.
Провожая ее домой, Гош, все еще желая усилить впечатление, когда они проходили аллею, неожиданно забежал за кусты и стал лезть на дерево. Юля, которая и до этого не могла похвастаться логикой мышления, после встречи с Гошем, вообще потеряла всяческие нити. Она тихо села на скамейку и стала вслух читать стихи собственного сочинения. Это ее немного успокоило и она, подойдя к дереву, на котором сидел Гош, спросила:
— А ты в детстве мел кушал?
— Случалось, — ответил Игорь и спрыгнул вниз.
Взявшись за руки, они пошли дальше.
Простились возле подъезда и договорились завтра же пойти в ЗАГС подавать заявление.
На следующее утро Гош, радостный и возбужденный, с букетом цветов и бутылкой шампанского, позвонил в дверь Юлиной квартиры. Открыла ее мама.
— Здравствуйте, Наталья Петровна. Я — Игорь. Вам Юля, наверное, уже все рассказала.
— Ничего она мне не рассказывала. Да и дома ее нет. Сегодня с самого ранья собрала веши и уехала.
— Куда?!!
— Сказала, что в монастырь. Она записку оставила…
Гош впился глазами в тетрадный листок, но смысл дошел до него не сразу.
«Дорогой Миша (зачеркнуто), Гена (зачеркнуто), Игорь! Я всю ночь не спала и думала. Встреча с тобой показала мне все мое духовное несовершенство и прочее. Я решила, что чтобы быть достойной тебя, я на десять лет пойду в монастырь. Там я очищу свое тело и душу и только после этого мы сможем соединить наши сердца. Не переживай Василий (зачеркнуто), Игорь, десять лет пролетят очень быстро. Твоя Оля (зачеркнуто), Юля».