Вместе (сборник)
Шрифт:
У Эли покраснели щеки, и она стала смотреть на Гоша уже недоброжелательно. Тот, поняв, что дальнейшее углубление отношении не представляется возможным, пересел за другой стол и принялся за работу.
«И с этой прокол», — подумал Игорь, погружаясь в изучение балок и арковых перекрытий.
Дед Гордей
Один из жителей «Бастилии», дед Гордей, как говорил Гош, был «уникальным чуваком». Раненый еще в Гражданскую, он часто вслух очень громко разговаривал сам
Идя по улице, он мог ни с того ни с сего начать кричать:
— Сейчас мы все пойдем в атаку! Против тачанок, аэропланов и белогвардейских сабель. Никто не вернется. Погибнут все! Раненых и трусов уничтожат заградительные отряды НКВД. За Родину! За Сталина! Вперед!
Бабка Мироновна, зная такие приколы своего деда, использовала их в своих интересах. Когда Гордей начинал в очередной раз изрыгать слова и междометия, она, измученная отсутствием собеседников, довольно-таки удачно подстраивалась под деда, и у них получалось некое подобие диалога.
— Сволочи! Гады! Развалили Советский Союз! — орал, входя в раж, Гордей.
— Бесстыжие! Почем масло подсолнечное продают на рынке?! Всех наших накоплений на пару бутылок только и хватит! — вторила ему Мироновна.
— К ответу продажных членов партии!
— Когда уже порядок будет в стране? Живем, как в войну по карточкам.
— Не пощадит карающий меч революции белую сволочь!
— Слышишь, дед, Люська, что на кассе в нашем гастрономе сидит, от негра родила, — несколько отступила от темы Мироновна.
— Независимость странам Черного континента! Долой апартеид!
И так до самого вечера. Главное, не без пользы: и дед спокойно засыпал, и бабка выговаривалась.
В городе все, кто знал деда Гордея, называли его «комитетчиком», хотя никакого отношения к органам госбезопасности он не имел. А возникло прозвище благодаря одному очень забавному случаю.
Дело в том, что у Гордея Ивановича была фамилия Подгорный. Кто не помнит, была такая же фамилия у Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
И вот однажды, много лет назад, пошел Гордей Иванович, тогда еще не дед, на выборы, проходящие в их городе. Поскольку, тогда это событие считалось праздничным, и одет он был соответствующе — черный костюм, белая рубашка, галстук. Идя к месту голосования невдомек ему было, что на его избирательном участке ожидают высокого гостя из столицы, его знаменитого однофамильца, баллотирующегося по их округу.
Готовились к этой встрече перепуганные местные партийные работники уже неделю. Покрасили маляры все, что только можно, вымыли, вычистили дворники все по нескольку раз. Пригласили оркестр и пионеров, позвали ветеранов. Короче, все чин чинарем.
По дороге к своему самому забавному происшествию, Гордей наткнулся на черную «Волгу» с поднятым капотом и копающимся в моторе водителем. Не приученный проходить мимо терпящего бедствие, он предложил свою помощь и, так как был профессиональным
— Спасибо тебе, дядя, огромное! Еду из Москвы на юг отдыхать, в вашем городе никого не знаю. Так что спас ты меня, дорогой товарищ.
— А откуда машина такая знатная? Молод вроде еще для академика.
— Это отца моего. Он в исполкоме Москвы работает.
— Тогда понятно.
— А ты, дядя, куда путь держишь? Давай подвезу.
Гордей поудобней устроился в машине и с шиком подкатил к избирательному участку.
Там же, увидев черную «Волгу» с московскими номерами, подали команду играть марш. Ответственные лица бросились открывать дверь автомобиля.
— Товарищ Подгорный?
Этого неоспоримого факта Гордей отрицать не стал. А поскольку члена Центрального Комитета с такой фамилией мало кто знал в лицо, в ход пошел заготовленный заранее сценарий встречи.
К слегка удивленному простому шоферу подбежали пионеры, завязали на шее галстук и подарили цветы. Девушка в национальном наряде поднесла каравай. Ответственный товарищ, стоя по стойке «Смирно!», доложил текущую обстановку и зачем-то поругал американских империалистов.
Смущенный Гордей, абсолютно не ожидавший такой торжественной встречи, в ответном слове был краток:
— Ну, не стоит, не стоит…
Когда он, облепленный со всех сторон встречающими, прошел в помещение участка, один из ветеранов признал боевого друга.
— Так это же наш Гордей!
Когда ошибка выяснилась, долго орал и матерился главный организатор мероприятия. Но когда принесли телеграмму из Москвы с сообщением о том, что настоящий Подгорный не приедет, поскольку срочно отбыл за границу, успокоился и позвал всех на банкет — не пропадать же добру.
— И ты, «комитетчик», давай присоединяйся, — позвал он Гордея.
С тех пор прозвище и прикрепилось.
Жильцы дома относились к деду хорошо, поскольку резок он был только в речах, ни к кому конкретно не обращенных. Гош же его жалел, иногда покупал ему хлеб и кефир.
Дама с собачкой
Город нежился под теплыми лучами летнего солнца. Шеренга солдат, из-за затертости обмундирования больше похожих на партизан, неспешно продвигалась к бане. Веселые пацаны шли за служивыми следом и показывали на них пальцами.
Центральный сквер, задавленный со всех сторон потоками машин, приютил несколько пар беззаботных влюбленных, двух пенсионеров и местного сумасшедшего Женечку, который, сидя на корточках, лепил из мокрой земли куличики.
Облака, словно огромные медузы, плавно скользили по небу. Воздух проникновенно пах собой. Будка сапожника сотрясалась от ударов по непокорной обуви. Сам хозяин иногда выглядывал из своего деревянного сооружения. Взъерошенная прическа и гвозди во рту делали его похожим на Страшилу из сказки «Волшебник Изумрудного города».