Вместе тоже можно...

Муравская Ирина

Вернувшись в квартиру несколько часов спустя Макс сперва решил, что он здесь один: свет повсюду выключен и абсолютная тишина. Даже как-то не по себе. Сбежала опять? Нет, не сбежала. За балконной дверью угадывался знакомый силуэт.

Окутанная табачным дымом Женя обернулась на шаги и скрип петель.

— Никита сказал, ты всё пропустила, — заметил он.

— Да. Я недооценила свои силы, — ответила невесело та, стряхивая пепел с сигареты в переполненную пепельницу.

— И наплевательски относишься к своему здоровью.

А ещё меня отчитываешь, — толстовка Максима быстро оказалась на ней. Для надёжности ей ещё и затянули шнурки на капюшоне. Чтоб нигде не задувало. — Куда выперлась с мокрыми волосами? Давно менингит не подхватывала?

— Никогда, — равнодушно отозвалась Козырь, со страхом всматриваясь в собеседника. Она ожидала увидеть оплывшую физиономию или рваные раны, но нет. Только бровь рассечена и костяшки сбиты.

— Вот и надейся, что не придётся. Ещё и с голой задницей, — безразмерную кофту строго одёрнули, прикрывая короткие женские шортики. — За тобой глаз да глаз.

— За тобой тоже. Однако не могу не заметить: сегодня ты выглядишь однозначно лучше, нежели чем в прошлый раз.

— Удачный бой, — забранная у Жени сигарета дотлела до фильтра в один исконно мужской затяг и улетела по дуге метким выстрелом в окно, сверкнув на прощание тлеющим огоньком. — Может, это ты меня вдохновила?

— Не думаю.

Макс видел её отрешённое лицо. Нехорошо. Он уже видел такой прежде. И даже не раз.

— Ты… — телефонный звонок, завибрировавший в заднем кармане, не дал ему договорить. — Слушаю, — ответил Максим, зажимая аппарат между ухом и плечом, попутно вытаскивая из валяющейся на подоконнике пачки новую сигарету. Чиркнула зажигалка.

— Матвей звонил Дине только что, — раздался на том конце голос Филиппа. — Нелли родила. Пацана.

Динамики были мощные, и Женя слышала каждое слово. И видела, как по лицу Макса прошла волна. Лёгкая, едва уловимая, но она была.

— Хорошо. Здорово. Ей что-нибудь нужно? — спросил он.

— Нет. Бондарев всё уже привёз.

— Окей. Спасибо, — звонок завершили, несколько секунд разглядывая не успевший погаснуть экран. После чего подняли глаза на собеседницу. — Нелли родила.

— Я слышала, — кивнула она. — Это замечательно. Ты рад? Или растроен?

— С чего мне быть расстроенным? — удивился Майер, выпуская облако дыма. — Просто странно всё это. Они моложе меня, и они теперь… родители… — он вдруг улыбнулся Жене с видом заговорщика. Наверное, вспомнил выходные с младшими. — Может тоже заведём ребёнка?

— И что ему говорить, когда папаша в очередной раз с разбитым лицом домой явится? — вырвалось из неё против воли, — тот сразу помрачнел, и Козырь виновато прикусила язык. — Прости.

— Да нет. Ты права. Забавно… — ещё несколько крупных затягов. — Моя бывшая жена говорила тоже самое. За пару недель до того, как подать на развод.

Ох.

— Вы… из-за этого расстались?

— Да много из-за чего. Возраст сыграл своё. Глупые, наивные, заносчивые. Не считались с чужими чувствами.

Неужели она дождалась и ей теперь расскажут всё?

— Что произошло?

— Да

ничего особенного. У меня как раз накрылось будущее, я скатился в депрессию, срывался на всех, нашёл утешение на подпольных боях… ну а Ксюша этого не выдержала. Поставила перед выбором: либо семья, либо моя забава. Я выбрал.

Женя почувствовала, как нехорошо засосало под ложечкой. Не из-за Ксюши. Совсем не из-за Ксюши.

— И как? Жалеешь о сделанном выборе?

— Да. Немного… Или нет. Я не знаю.

Он правда не знал. Тогда всё вышло слишком глупо и по-детски. Макс был зол на нежелание поддержать его, на постоянные нотации и женские слёзы, а потому целенаправленно отталкивал от себя любимого человека. И делал ему больно: словами, поступками, поведением, безразличием. Поведи он себя иначе, окажись терпеливее и умнее, кто знает, как бы всё сложилось…

— Думаю, нет. Раз сомневаешься, — тяжело вздохнув, вынесли вердикт за него, разглядывая красивые мужественные черты в отблесках уличных фонарей, уже загоревшихся по периметру двора.

— Вероятно, да, — без особого восторга согласился тот. — И судя по всему, история повторяется. Иначе бы ты сегодня не ушла.

На балконе воцарилось молчание. Неприятное, тягучее, вязкое. Да. Он попал в яблочко. Вот по этой причине под ложечкой у неё и засосало. Потому что она тоже это почувствовала.

— Ты голодный? — наконец, нарушила тишину Козырь. — Там вчерашнее рагу осталось. Подогреть?

— Подогреть, — не сразу кивнули в ответ, понимая, что с разговора, который всё равно ведь был теперь неизбежен, вежливо соскочили. Да ответ ему и не требовался. Он и без этого читался в её глазах.

Сомнение.

Она не уверена, что ей это нужно. А он не уверен, что в случае необходимости готов поступиться своими принципами. Ради кого бы то ни было. Даже ради неё.

Женя проснулась в лепестках. Белые и розовые, ими была усыпана вся постель в спальне, на которой в последнее время она всё чаще и чаще ночевала. В довершение шикарный букет тех же роз ждал её на кухне. Цветы? С чего вдруг? Откуда ей было знать, что для Максима вчерашняя беседа не прошла мимо и заставила призадуматься. Обо всём. О них. О будущем. О потенциальной угрозе потерять её. Не хотелось наступать на одни и те же грабли, так заботливо подсовывающиеся ему каким-то остряком из небесной канцелярии.

Козырь тоже думала об этом. Красивые жесты и обращение с ней, как с принцессой — это замечательно, такое не могло не трогать девичье сердечко, однако реальность ведь никто не отменял. А их реальность заключалась в сплошных недосказанностях. И беспросветной неопределённости. Особенно сильно это прочувствовалось в день выписки новоиспечённой мамаши.

Торжественная процессия поставила на уши весь роддом. Они с Максом, Дина с мужем, недавно вернувшиеся из недельного медового месяца у океана с кокосами и коктейльными зонтиками (плотный график заезды не позволил отдыхать дольше), Давид с женой, Никита, родители обеих сторон. Все с громадными неподъёмными букетами и подарками наперевес.