Моя тоска — домашняя зверюшка.Она тиха и знает слово «брысь».Ей мало надо: почесать за ушком,Скормить конфетку и шепнуть «держись».Она меня за горло не хватаетИ никогда не лезет при чужих.Минутной стрелки песенка простаяЕе утешит и заворожит.Она ко мне залезет на колени,По-детски ткнется носом и уснет.А на мою тетрадь отбросит тениБессмысленный железный переплет.И только ночью, словно мышь в соломе,Она завозится и в полуснеТихонько заскулит о теплом доме,Который ты еще построишь мне.
Октябрь 1982
«Плачет
серый ветер…»
Плачет серый ветер,Что дразнит ворона.Ворона хохочет —Качаются сосны.Ах, серый ты, серый!Пора бы на Север:Прилечь бы на льдине —Никто не увидит.Ах, бедный ты, бедный!Качаются сосны,А муравьи лезутСмотреть, как ты плачешь.А там, еще выше —Дождик да тучи,А там, еще ниже —Грибы да колючки.Зачем ветру плакатьВ такой пустой вечер?Пошли — стряхнем листьяС соседнего леса!
Ноябрь 1982
«Мне как-то снилось: кони и попоны…»
Посвящаю моему другу Валерию Сендерову
Мне как-то снилось: кони и попоны,Рука с колючим перстнем на плече,И горький лик коричневой иконы,И твердый ропот тысячи мечей.Потом не помню. Травы уставалиОплакивать надломы, волки — выть,И кто-то пел по мертвым на привале,И сохли раны, и хотелось пить.Был месяц август. Дозревали звездыИ падали в походные костры.И Родину спасти еще не поздноКазалось нам. Мы дождались поры,Мы встали — и в который раз, спасая,Ушли в траву и перестали быть.Юродивая девочка босаяПо нам бежала с криком. Не убить —Так просто. Кажется, сейчас усвоитМоя земля бесхитростный урок…Но нет! Ржавеют воды, бабы воют.А мы встаем, когда приходит срок.
Декабрь 1982
Танец с тенью
Тридцать первого — динь-дон!Близко к полночи — сгинь сон!Я с тобой пойду — глаз в глаз —В новогодний пляс!Размахну подол — кружева!Закружи, сокол — чуть жива!Чтобы свечки — все в одну,Чтобы душеньку — всю в струну,Чтобы горюшко — в дым, в окно…Чтоб глазам темно!А глаза-то я подвела…А под сердцем-то не игла —То ресничка упала: вынь!Да снежок смахни с головы!Шитой скатертью крыт — стол,А каемочка — вся крестом,А стаканы — дзынь — наливай полней!Глянь — хвоинка на дне… Так и пей!Я с тобой глотнуНовогодний лед,Я тебя втянуВ танец — напролет;Это наша ночь — динь-дон!Да исполнится.Загадай сон.
31. 12. 82
«Чтобы первого января…»
Чтобы первого января —О твою щеку не кольнуться,Но осанку не потерятьИ конвойному улыбнуться:Не жалей меня, дурачок!Громыхай, громыхай ключом!
Январь 1983
«Паучок-математик (грустней не придумаешь зверя!)…»
Паучок-математик (грустней не придумаешь зверя!)Все старается тонкие лапки свои посчитать.Но полученной маленькой цифре он мудро не веритИ сердито бормочет: не вышло опять ни черта!Он соткал чертежи, он углы вымеряет прилежно,Он решает задачу с капустой, где волк и коза.Но не верит ответу и снова шуршит безнадежно,И вздыхает: решение ясно, а как доказать?Ах ты, чокнутый гений, распятый на координатах,Чудачок-Пифагор, полоумный тюремный пророк!Подожди уползать: я поверю
Я с мышами и звездами говорю,Я зеленую луковку полила,Я сухарь покрошу в окно — январю,А он мне узор на форточке — два крыла —Ясным сахаром насечет:Холод-хруст!И — снежинку с мятным лучом!Какова на вкусШестикрылая? Не горчит голубым — печаль?Первый круг — не сердцу ли вопреки?Но я знаю, что ему отвечать:— Все в порядке, мастер, —Твоей рукиНа устах не тает печатьФилигранная, и почетней нетБелых звезд на моих плечах,Вифлеемских тех эполетУдостоена — благодарю.Что как женщине — в кружевах —Ты сковал их. Пока жива —Сберегу чистейшими, — январюОбещаю. Кричат — виват! —Воробьи, чтоб мастеру не грустить.И я пью из чаши, его резьбойИзукрашенной. Он говорит: прости,Я боялся пересластить.Бог с тобой.
Январь 1983
«Что календарь? Формальность бытия!..»
Что календарь? Формальность бытия!Любой февраль уже сиренью дует.И прежнюю печаль на молодуюПод буйную крамолу вороньяСменяет. Но приросшая — болит!Скребут асфальта шкуру.Соль землиРазметана по влажным тротуарам.Цветные сны слоятся тонким паром,А мы отвыкли радости делить.Как женщина неловкая — пакеты,Мы их роняем всей охапкой в снег!Но все равно хватает всем на всех!О, перемен прозрачная примета!О, времени веселое весло!Промокших варежек наивное теплоВпечатается в корочку сугроба,Зашмыгают иззябшие микробы,Весенние созвездья из берлогПодымут легкий запах нафталина,И Бог, слепив дитя из мокрой глины,Остатками запрудит ручеек.
Февраль 1983
«Блажен Василий петушиным храмом…»
Блажен Василий петушиным храмом,Блажен солдат березовым крестом,Блаженны дети странными мечтами,А дураки — исчерканным листом.Сегодня снова голубиный вечер,И дышит снег наивно и легко.Как хорошо б лишиться дара речиИ пить зимы парное молоко!И видеть свет — младенчески блаженно!Но бьет глагол в гортани, но в тисках —Дыханье, но в пылу самосожженьяОбуглен рот, и пепел на висках.Обломки строк — мучительнее бритвы,Истерзан лист на тысячи ладов…И только бессловесная молитваУймет смятенье, как на лоб — ладонь.
Февраль 1983
«Ах, южане — лжецы и поэты!..»
Ах, южане — лжецы и поэты!Ах, горячие головы — смоль!Сквозь печаль византийского летаПроступает приморская соль.В самой лютой Сибири узн'aю:По гордыне — что слезы грешны,По ресницам — что темень сквозная,По рукам — что крыла не нужны.
Февраль 1983
«…И оказалось: это просто скучно…»
…И оказалось: это просто скучно —Не более того. А теснотаКлетушки, загородки в зале душном —Уютная, дубовая чертаМеж судьями и мною — чтоб не спутать.Глаза в глаза! Ребячье торжество!Воротятся! Боятся в зале смуты?А может, мой веселый глаз жестокПо-зэковски? Чтоб и во сне — за горло?Но мой разбой уже превозмоглаЧеканная прадедами гордость:Что мне за дело до холопских глаз!