Вне подозрений
Шрифт:
— О чем это ты?
— Да все о…
Она умолкла, не договорив. Глаза полезли из орбит, плечи затряслись. Она резко отвернулась, распахнула дверцу и склонилась над мостовой. Ее рвало минуты две, тело содрогалось от спазмов. Она дышала судорожно, рывками, хватая воздух ртом, затем немного пришла в себя. Закрыла дверцу и в полном изнеможении откинулась на спинку сиденья.
Джек был потрясен и озабочен одновременно.
— Что это с тобой творится, а?
— Я так боюсь! Меня весь день тошнит.
—
— Не помню. Дня три тому назад.
— Дай посмотрю, что у тебя с глазами.
— Не надо.
Но Джек уже держал ее за голову и всматривался в зрачки.
— Что с тобой?
— Ничего.
— Паранойя, или мания преследования. — Весьма опасная болезнь.
— Это не паранойя. Они настроены крайне серьезно. Ну сам подумай, после моей смерти они получат три миллиона долларов. Ты должен мне помочь.
— Начать, полагаю, надо не с этого. Показаться врачу в хорошем реабилитационном центре, затем…
— Я не наркоманка, черт бы тебя побрал!
Он все еще подозревал, что это далеко не так. Однако не исключал возможности, что ей действительно могли угрожать. В конце концов, она их обманула.
— Раз считаешь, что кто-то собирается тебя убить, обратись в полицию.
— Ага. И рассказать им, как кинула этих ребят на полтора миллиона долларов, да?
— Хорошо. Можно попробовать по-другому. Если, как ты утверждаешь, инвесторы — такие плохие парни, ты можешь попросить защиты. Но придется рассказать прокурору округа о том, что они угрожали убить тебя.
— Да к тому времени, когда копы раскачаются, я буду покойницей. Неужели не понимаешь? Мне просто не к кому обратиться. Ты должен что-то сделать, Джек!
— Я и делаю. Помогаю чем могу.
— Что-то не видно никакой помощи.
— Чего ты от меня хочешь?
— Позвони им. Поторгуйся.
— Но ты сама только что сказала: они убийцы. Хочешь, чтобы я торговался с убийцами?
— Ты и не таких защищал.
— Но это вовсе не означает, что я имел с ними какие-то дела.
— Неужели не видишь, что я просто в отчаянии? Если мы не придем к какому-то соглашению, они пойдут на крайние меры. И я еще пожалею, что не умерла от болезни Лу Джерига.
— Тогда отдай им деньги.
— Ну уж нет. Деньги мои.
— Твои. Но только потому, что ты их обманула.
— Не собираюсь ничего отдавать. И в полицию звонить тоже не буду.
— Тогда не вижу, чем могу тебе помочь.
— Понятно. Ты хочешь все свалить на меня. Ублюдок!
— Я готов сделать для тебя все, что обычно делаю для своих клиентов. Не больше и не меньше.
— «Один раз меня обманула, значит, и второй раз обманет», — вот что ты думаешь.
— Если честно, я вообще думать об этом не хочу.
— Черт бы тебя побрал, Свайтек! Именно поэтому мы и разбежались восемь лет назад.
Он отвернулся, с трудом подавляя желание
— Куда ты?
— Тебе что за дело?
— Оставь машину здесь. Ты не можешь сесть за руль в таком состоянии. Я отвезу тебя домой.
— Я говорила: домой не поеду. Не слышал, что ли, придурок? — Она громко хлопнула дверцей и направилась к своей машине.
Джек выскочил следом за ней.
— Где тебя искать?
— Не твое дело.
— Я о тебе беспокоюсь.
— Да пошел ты! Не хочу тебя видеть и слышать. Действительно позвонишь в полицию — хотя бы для того, чтобы облегчить собственную совесть. — Она достала из сумочки ключи. — Чего привязался?
— Джесси, прошу тебя…
Она резко развернулась и уставилась на него ледяным немигающим взором.
— У тебя был шанс помочь мне. И нечего притворяться, что ты мне друг.
— Это не разговор. Я, честное слово, о тебе беспокоюсь.
— Будь ты проклят, Джек! Беспокойся лучше о себе!
Она села в свою машину, громко захлопнула дверцу, включила зажигание и сорвалась со стоянки, точно автогонщик.
Оранжевые хвостовые огни исчезли вдали. Джек вернулся к своей машине, сел за руль и закрыл дверцу. Голова шла кругом. Только что закончился самый, пожалуй, трудный разговор в его жизни, и, однако же, четыре слова, сказанные Джесси, не давали покоя. И означали, что не все еще кончено.
Что имела в виду Джесси, выкрикнув: «Беспокойся лучше о себе»?
Он завел мотор и выехал со стоянки. Противно, что Тео оказался прав. Любимая песенка друга звучала в ушах: «Спасибо тебе…»
11
Синди смотрела убийце прямо в глаза. Во всяком случае, именно такой взгляд был у йоркширского терьера весом не более двух фунтов. Похоже, он был твердо уверен, что может в клочья порвать целую стаю голодных ротвейлеров, лишь на том основании, что предки его были выведены для борьбы с канализационными крысами. Десятки цветных фотоснимков лежали на столе, еще сотни — мелькали на мониторе компьютера, и на каждом красовался Сержант Йорки и его любимая и верная подружка по играм, четырехлетняя девочка по имени Натали.
Студия Синди под названием «Южный Майами» успешно работала на протяжении вот уже нескольких лет, но портретами она занималась лишь три дня в неделю. Таким образом, оставалось время на съемку для каталогов и другую работу. Студия размещалась в старинном и очень уютном доме. Маленький двор, обнесенный нарядной белой изгородью, служил прекрасным фоном для снимков на открытом воздухе. Работая с животными, Синди предпочитала вести съемку именно во дворе, и продиктовано это было не только эстетическими соображениями.