Вне пределов
Шрифт:
Я не слышу в её голосе ни капли гнева. Он сладкий и сочный, как конфеты «Старберст», которые я покупаю перед походом в кино.
Однако я боюсь, что её слова доставят мне такое же удовольствие, какое я получаю, когда переедаю сладкое.
— Ты бы согласилась рассмотреть возможность перехода в другую школу?
Ну, так и есть. Она сверлит без предварительного обезболивания. Я училась в четырёх разных школах. Все педагоги-психологи и специалисты по развитию детей в радиусе ста километров исследовали меня. И все пришли к выводу, что я одаренная,
Больше всего удивляют мои неожиданные воспоминания о малозначительных исторических событиях. Я не умею играть на фортепиано и не говорю по-испански. Мне нравится общаться со взрослыми, но я легко нахожу общий язык и со сверстниками. Я не могу назвать много известных военачальников. Даже перечислить президентов в хронологическом порядке — сложная задача. Но случайные события, произошедшие в Мэдисон, штат Висконсин, за несколько лет до моего рождения, — кажется, моя особенность.
— Переехать? Опять?
Я вздыхаю, когда мы проезжаем мимо дендрария Университета Висконсин-Мэдисон, одного из мест, куда я люблю ходить летом.
— Мы просто хотим найти для тебя наиболее подходящий вариант.
— Мне хорошо там, где я нахожусь.
— Но эта школа недостаточно сложна для тебя.
Я пожимаю плечами.
— Какая разница? Если я уже знаю, о чём идёт речь, то мне не нужно тратить столько времени на домашнюю работу, как моим друзьям.
— Это растраченный потенциал.
Папа бросает на меня быстрый взгляд в зеркало заднего вида. Он тоже перестал бороться с моими внезапными прозрениями.
— Потенциал означает… — начинает объяснять мама.
— Возможности, перспективы, будущий успех. Я поняла.
Я больше, чем уверена, что другие одиннадцатилетние дети в шестом классе уже слышали слово «потенциал». Это не то слово, которое я бы включила в свой ежедневный лексикон.
— Послушай, Суэйзи, Гибсоны отправляют Бумера в частную школу, которая находится в часе езды от нашего дома. Если мы отправим тебя туда, у тебя уже будет один друг.
Бумер. Ещё одно отвратительное имя. Звучит как лай ротвейлера. Хотя мальчик симпатичный. Он мне нравится, но не так, как я ему. По крайней мере, мне так кажется.
После школы он несет мой рюкзак к автобусу, а на уроках расстёгивает мой лифчик. Лифчик, который мне не нужен. Мама заставила меня купить его после того, как им обзавелись несколько моих подруг. У меня нет груди. Нет. Пока нет. Тем не менее, я ношу его, чтобы чувствовать себя как все остальные девочки, и, видимо, то, что Бумер каждый день расстёгивает мне лифчик на математике, означает, что я ему нравлюсь. По крайней мере, так считает моя мама.
Сомнительно.
— Мне нравится моя школа.
Я накручиваю свои светлые волосы на палец, затем пропускаю их сквозь губы, прикусывая зубами.
Мама хмурится. У неё пунктик по поводу волос возле рта. Волосок в еде вызывает у неё рвотный рефлекс, вплоть до рвоты, и потом она месяцами не может есть такую пищу.
Папа
— В следующем году ты перейдёшь в среднюю школу. Это отличное время для перемен. Переход будет легче.
Папа кивает, словно пытаясь убедить в этом не только маму, но и самого себя.
— Мне нравятся мои друзья.
— У тебя появятся новые друзья, — говорит мама, качая головой и хмуро глядя на волосы у меня во рту.
Я достаю локон изо рта и перекидываю волосы через плечо.
— Почему я не могу быть обычной, а ты — счастливой?
— Суэйзи, если ты только попробуешь, обещаю, мы больше не будем настаивать на смене школы, даже если у тебя ничего не получится.
Мама едва сдерживает эмоции, её словно что-то душит, возможно, отвращение к тому, что она видит волосы у меня во рту.
Последний переход. Последняя школа. Я сделаю это. Но я ни за что не поверю, что это на самом деле в последний раз.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Десять лет спустя
— СУЭЙЗИ, ПОЧЕМУ ТЫ решила, что родители отказались от тебя? — спрашивает доктор Грейсон.
Карлтон Грейсон. Хорошо продуманное имя. Сильное. Мужественное. Интеллигентное.
Мой отец умер от сердечного приступа в прошлом году. Я в порядке, но мама предложила использовать часть денег из его страховки, чтобы справиться с утратой. Я предложила поездку в Коста-Рику. Она выбрала психотерапевтов.
И хочу снова подчеркнуть — я в порядке. Однако ей приятно знать, что я выражаю свои эмоции кому-то, ведь это не она. Я посетила несколько психологов и психотерапевтов в поисках того, кто не будет меня раздражать.
Это мой первый визит к доктору Грейсону. Пока рано делать какие-то выводы, но его имя меня не бесит, и это уже хорошо.
— Моя мама любит антиквариат. Она смотрела «Роуд-шоу антиквариат» по общественному телевидению. Люди, которые считают, что у них есть нечто особенное, испытывают волнение и возлагают большие надежды.
Большую часть своей жизни я чувствовала себя такой особенной. Мы ждали, посещая одного специалиста за другим, переходя из одной частной школы в другую, ожидая, что кто-то расскажет им о моём даре — моей ценности. Я представляла себе выражение их лиц, словно они выиграли в лотерею.
— Что случилось?
Я смотрю на его переплетённые руки на коленях — кожа на них морщинистая и потрескавшаяся, на ней нет ни грамма жира. Кто бы мог подумать, что ухоженные ногти и иногда оттопыренные указательные пальцы могут быть такими завораживающими? Его присутствие в комнате одновременно пугает и успокаивает. Глубоко посаженные глаза почти серебристого цвета контрастируют с седеющими волосами, которые образуют острую линию роста волос на лбу в форме треугольника вершиной вниз. Он напоминает мне Лиама Нисона. Это заставляет меня задуматься, есть ли у него «необычные способности»4.