Вне пределов
Шрифт:
Встретив его взгляд, я улыбаюсь.
— На последнем тестировании, пять лет назад, родителям сказали, что я совершенно нормальная шестнадцатилетняя девочка с результатами тестов выше среднего, но на тот момент ничем не превосходящая всех остальных сверстников. Я была умна, но не гений. Мне рекомендовали посещать как можно больше курсов повышенного уровня, но при этом ничего не говорили о пропуске уроков или о новом тестировании. Однако к моменту окончания школы я уже проходила первый год обучения в колледже.
Доктор Грейсон смотрит на бумаги в моей дорожной
— Ты набрала тридцать один балл в ACT5 и окончила школу со средним баллом три девять6. Это очень хорошо. И ты только закончила колледж.
Я пожимаю плечами.
— Я не произносила прощальную речь перед своим классом. Не получила стипендию в каком-либо колледже. Обо мне не написали ни одной статьи в медицинских журналах. Никаких выступлений на национальном телевидении. Ни победы в лотереи. Никакого скрытого таланта. Но, да, я окончила колледж. Это ведь хорошо, правда? Не у всех есть высшее образование. Я надеюсь, получить работу учителя в этом учебном году. В противном случае я буду работать подменным преподавателем.
— А чем ты занимаешься сейчас?
— Я занимаюсь графическим дизайном: веб-сайты, баннеры, обложки книг. И все в таком духе.
— Тебе нравится заниматься дизайном?
Никто раньше не спрашивал меня об этом. Всегда считалось, что работа должна мне нравиться, потому что я её выполняю. С каких это пор все любят свою работу?
— Не особенно. Но у меня хорошо получается. Пока это просто работа.
Мы говорили о всякой ерунде — это был сеанс знакомства. Когда мы закончили, я согласилась назначить ещё одну встречу. Для меня это впервые.
Отвернувшись от стойки администратора и взяв несколько шоколадных конфет из керамической чаши, похожей на детскую школьную поделку, я вижу Нейта. Он сильно постарел, но его рыжие волнистые волосы я бы узнала где угодно. Мне всегда нравились парни с волнистыми волосами, особенно те, которые не пытаются укладывать их и просто говорят: «к черту». Действительно, нет ничего более привлекательного, чем непокорные волосы.
Он располнел. Уже не мальчик, а мужчина с широкими плечами и волевой челюстью. И густой щетиной. Мужественность ему к лицу. Я улыбаюсь, когда он смотрит на меня своими неповторимыми голубыми глазами.
— Привет, как дела? — спрашиваю я как раз в тот момент, когда он опускает взгляд в пол, положив руки на крепкие бедра, обтянутые джинсами, и складывает ладони перед собой.
Он снова поднимает взгляд, и я понимаю, что он не узнает меня. Его взгляд мечется из стороны в сторону, прежде чем снова сфокусироваться на мне.
— Нейт?
— Да? — неуверенно произносит он.
— Ух ты, ты уже совсем взрослый.
Он прищуривается.
— Ты уж извини, но мы знакомы?
— Ты жил на Гейбл-стрит. В блекло-зеленом доме. Увлекался хоккеем, и именно тогда получил этот шрам на лбу. Помнишь? Ты и ещё несколько ребят играли на пруду без
Нейт поднимает руку к голове и проводит ею по шраму, скрытому за непослушными волосами.
— Как тебя зовут? — спрашивает он, ещё больше прищурившись.
— Суэйзи Сэмюэлс.
Как он мог меня не узнать? Я знаю, что он любит пиццу с ананасами и халапеньо, в кино он просит добавить дополнительную порцию масла в попкорн, а оно такое липкое и неприятное, и он говорит всем своим друзьям, что любит видеоигры, хотя на самом деле его тайная страсть — шахматы. По крайней мере… были. Я до сих пор не могу прийти в себя от того, как сильно он вырос.
Он качает головой.
— У тебя есть старшие братья и сестры?
— Нет.
Это безумие. Я знаю, что он единственный ребёнок в семье, так почему он не знает того же обо мне? Он фанат «Чикаго Беарз», что бесит его родителей, потому что все, кто живет в Висконсине, должны быть преданы «Грин-Бей Пэкерс».
— Я знаком с твоими родителями?
— Нейт Хант, как ты можешь не помнить меня, мы же… — Я заправляю волосы за уши и вздыхаю. — Мы…
Он весь внимание, даже пожилая дама, сидящая через два стула справа от него и делающая вид, что читает журнал, бросает на меня любопытный взгляд. Это просто смешно. Очевидно, что прошло много лет, у него появилось несколько морщин возле глаз, доказывающих это, но… Я знаю его.
— Сколько тебе лет? — спрашивает он, прерывая мое заикание, которое никак не может сформулировать слова, объясняющие, откуда я его знаю.
— Двадцать один.
— Ну, этот шрам я получил в четырнадцать лет. Это было двадцать два года назад. Ты, должно быть, знаешь кого-то, кто знал меня в детстве.
Я лишь киваю в ответ, ни с чем на самом деле не соглашаясь.
— Эм… мои родители… Трэвис и Криста Сэмюэлс? Мой отец скончался год назад.
Я не помню, чтобы мы с ними когда-нибудь говорили о Нейте, но, должно быть, говорили.
— Знакомые имена. — Нейт медленно кивает, поджав губы. — Но я не могу их вспомнить. Но в последнее время я немного не в своей тарелке. — Он кивает на дверь в кабинет доктора Грейсона. — Очевидно, если я здесь, значит, что-то не так, верно?
Он усмехается, но в его смехе больше боли, чем юмора.
Я знаю его не поверхностно, не просто потому что мы встречались или кто-то из моих знакомых рассказывал о нём. Это нечто большее. Меня охватывает трепет, по спине пробегают мурашки, волосы на затылке встают дыбом.
— Рада была повидаться.
Натянуто улыбнувшись, выбегаю, прежде чем он успевает сказать:
— Хотел бы я сказать, что чувства взаимны, — потому что он понятия не имеет, кто я такая.
?
А ЧТО, ЕСЛИ ЭТО опухоль мозга? Я думаю об этом чаще, чем следовало бы. Однако это может служить объяснением для многих необычных уникальных, блестящих, новаторских, непоследовательных, часто бессмысленных мыслей, которые роятся в моей голове.
— Нейт Хант, — произношу я его имя, выезжая с парковки и направляясь обратно в свою квартиру.