Вне рамок приличия: Друг моего сына
Шрифт:
— Прости, — промямлила, не зная, что говорят в такой ситуации.
— Ну-у-у, — деланно протянул Руслан и состроил жалостливо задумчивое лицо, — мне знаешь как тяжко из-за этого? — даже не скрывал, что откровенно глумился. — Сердце разбито, друг, можно сказать, предал… Но, прежде чем ты за это предложишь палату и пообещаешь поухаживать за мной, таким больным, позволь Маришке к Жеке пройти, — поразил заботой и искренней переживанием за друзей.
— Нельзя… — выдохнула, уже в полном раздрае.
И что теперь делать?
Наругаться на
Послать лесом, но это чревато, ведь он реально калеченый!
— Она рыдает… — продолжал меня дожимать Руслан. — Сидит в машине и рыдает.
— И поделом, — пробормотала. — Ей следовало порвать с тобой, а потом… — прикусила язык, с горечью понимая, что не имела права на подобные реплики. Не мне осуждать!
— Да хорошая она девчонка, — пробормотал Рус, на меня с такой теплотой смотря, что не выдержала:
— Я не говорила обратного, — огрызнулась, больше на себя злясь. — Просто клиника не место для ваших шекспировских страстей. Ей здесь нечего делать. Лучше пусть…
— Ты её не знаешь. Она тоже очень упрямая. Не сдвинется с места пока не убедиться, что с Жекой и мной всё в порядке.
— А с вами всё в порядке? — прищурилась я.
— Твоими руками, — улыбнулся Руслан. — Но сама понимаешь, пока своим глаза не увидишь, верить кому-то на слово…
Я тяжко выдохнула:
— Это нарушение.
— Прошу, — искренне попросил Рус и я сдалась:
— Хорошо, звони ей, — кивнула, и свой мобильный достала. Быстро набрала приёмку: — Валентина, сейчас придёт… — На Руслана красноречиво глянула, прикрыв ладонью трубку: — Как её фамилия?
Он назвал, и я продублировала для медсестры:
— Пропусти её, пожалуйста. Я за ней сейчас приду.
Аккурат моему звонку и Руслан завершил разговор с Мариной.
С ней встретились у стола медперсонала в приёмном покое.
Проводили её в палату к Жеке. Когда увидела, как девушка бросилась к нему, не в силах этого видеть, я поспешила прочь, и Русю выпихивая из помещения.
— Завтра проведаешь! А теперь, всё, Руслан, и тебе нужно спать! — знающе заверила. — В палату устроить?
— А ты рядом побудешь?
— Русь, я на работе…
— Хотя бы пока не усну, — пробурчал наглец. Знал, как на меня действовал и пользовался этим.
— Но не смей думать, что лягу с тобой или буду тебя рассказывать сказки, — отрезала, отметая его любую шальную мысль, что со мной просто и легко. — Мне ещё работать… — не желала больше разговоров.
— Тогда мне не нужна палата, я в твоей приёмной на диванчике…
— Это вообще не дело… — начала было я, как парень напомнил:
— Я вообще-то учредитель. А если боишься, что испорчу диван, завтра куплю новый.
— Я не за это волнуюсь, — выдохнула устало. — А из-за того… — запнулась, не смея признаваться в сокровенном. — Но перед приходом секретаря, я тебя разбужу!
— Я буду не видим и не слышим, — с проказливой улыбкой заверил Рус.
Я в этом сомневалась ещё до его
Но зря, как всегда я ошибалась на его счёт. Он послушно выпил лекарство, лёг… несколько секунд на меня смотрел, словно очень хотел сказать нечто важное… Такое, что простыми словами не передать, только вот так… тягучим, задумчивым молчанием, глядя глаза в глаза. А потом веер богатых, чёрных ресниц стал всё ниже и ниже опускаться, пока полностью не застелил его взор.
Я чувствовала себя странно.
Непривычно…
Словно заботливая мамочка, поправила на Руслане одеяло, которое позаимствовала из дежурной сестринской. И, убедившись, что парень уснул, вернулась в свой кабинет усталая, расстроенная и… уничтоженная.
Сев за стол позволила едким слезинкам обжечь щёки.
Не рыдала… так немного всплакнула, как гадко получилось. И досадуя, чем едва не обернулся мой совет.
Жека любит Марину…
Жека больше не мой…
Теперь за Женей ухаживает другая…
Видимо, это удел матери — родить, воспитать, потерять, отпустив к другой, ибо птенчик вырос, встал на крыло и, улетел, чтобы создать свою семью.
Под утро уже себя не помнила от усталости.
К Жене заглянула до пересменки. Он ещё спал. Марина дремала рядом на кресле. Когда я вошла, она встрепенулась, но на мою рекомендацию домой съездить, отоспаться, категорично помотала головой:
— Нет, я здесь побуду.
И я умыла руки:
— Хорошо, я предупрежу медперсонал о вас и сыне, но лучше не надрывайтесь. Ему от этого лучше не станет. В принципе ничего страшного. Лёгкое сотрясение. Раны не так опасны, как могли быть, поэтому как проснётся, уверена, он сам сорвётся домой.
— Спасибо, — опустила глаза Марина. — И простите… — пробурчала искренне и так тихо, что я поверила её боли.
— Дело молодое, — выдавила кивок как женщина, но как мать пока не могла успокоиться и принять такой поворот. Не собиралась палки в колёса вставлять, мне всего лишь нужно свыкнуться.
— Руслан, — коснулась плеча парня. Было уже много времени, и вот-вот должна была прийти секретарша. — Руслан, Русь, — чуть настойчивей потрясла, и он зашевелился.
Сначала промаргивался, прогоняя липкий сон и на меня смотрел непонимающе. Но когда взгляд сфокусировался, парень тотчас оживился, бодрее потянулся, зевнул:
— Доброе…
— Вставай, пора, — не до любезностей было, но отойти не успела, он поймал меня за руку и к себе потянул: — НЕТ! — отрезала суровей, нервно одёргивая кисть. — ПОДЪЁМ! — тоном не терпящим возражений.
— Не будь такой ханжой, — проворчал, но послушно сел на диване, пальцами вороша волосы: — Б*ть, — шикнул, аккуратней рану ощупывая. — Там выбрито что ли? — на меня озадаченно покосился.
— Пьянь, — беззлобно брякнула. — Конечно, нужно было шов наложить.
— Понятно, — проворочал Руслан, чуть пригладил волосы, скрывая плешь.