Вне рутины
Шрифт:
— Я не знала, что у васъ такъ мало денегъ, — перемнила тонъ Соняша. — Куда-же вы ихъ двали? Вдь у васъ было больше семидесяти рублей накоплено?.. Вы ихъ берегли, чтобъ хать въ Кіевъ на богомолье… Семьдесятъ рублей, да если прибавить пенсію…
— Были да сплыли. Разв ты мн мало стоишь! Сапоги, перчатки, два раза на итальянскую оперу давала, одеколонъ, разныя притиранья. Бери деньги-то. Вдь триста рублей…
— Руки жгутъ такія деньги… — сказала съ глубокимъ вздохомъ Соняша, но деньги все-таки взяла.
Мать покосилась на нее и
— Добровольно данные триста рублей руки жгутъ, а сама у него вчера шарабанъ и лошадей требовала. Шарабанъ-то съ лошадьми, я думаю, больше чмъ втрое обойдется.
Соняша промолчала. Въ душ она была рада деньгамъ. Такія крупныя деньги попали въ ея руки еще въ первый разъ. Она тотчасъ-же начала соображать, что на нихъ купить.
«Шлейфъ къ блому подвнечному платью можно пристегнутый сдлать. Теперь это длаютъ. Тогда платье и для другого годится!.. Перчатки по локоть»… — замелькало у ней въ голов.
Мать тотчасъ-же подоспла съ своими планами и совтами.
— Фаю на подвнечное платье не стоитъ брать, а возьмемъ какую-нибудь шелковую матерію полегче. Что-нибудь легонькое. Суди сама: стоитъ-ли на одинъ разъ! — начала она. — Вдь посл свадьбы это платье надвать неудобно.
Соняша согласилась съ матерью, и он разговорились о нарядахъ.
Черезъ часъ мать и дочь похали уже въ Гостиный дворъ за покупками.
Вечеромъ у Заборовыхъ былъ Іерихонскій. Онъ пришелъ къ нимъ, еще и шести часовъ не было. Такъ какъ онъ не предупредилъ о своемъ приход, то засталъ Манефу Мартыновну въ блуз, что несказанно сконфузило ее. Она тотчасъ-же накинула на себя большой платокъ и стала закрывать имъ животъ. Отъ Іерихонскаго слегка попахивало виномъ и онъ былъ довольно развязенъ.
— Разршилъ сегодня немножко… — признался онъ Заборовымъ. — А все шафера… Передъ обдомъ пригласилъ ихъ въ фруктовую лавку пость икорки и балычка. Одинъ мой сослуживецъ, а другой отставной профессоръ. Профессору еще съ вечера написалъ, чтобы пришелъ ко мн на службу по нужному длу. Оба однокашники мн… Ну, выпили по рюмочк, по другой…
— Да ужъ видно, что выпили, хоть-бы и не говорили объ этомъ, — улыбнулась Соняша.
— Пардонъ, барышня… въ обыденномъ житіи этого не будетъ. А вдь нын такой случай.
Назвавъ Соняшу барышней, онъ тотчасъ-же бросился цловать ея руку. Она погрозила ему пальцемъ и прибавила:
— Да и не позволю на будущее время. Смотрите, знайте это и намотайте себ на усъ.
— Не могу этого сдлать, ибо, какъ видите, имю бритую физіономію… хе-хе-хе… Можетъ-быть, на ухо прикажете намотать или на что другое? хе-хе-хе… Такъ вотъ-съ… Выпили по рюмк — я и говорю товарищамъ, которыхъ избралъ шаферами… Оба холостяки, оба дйствительные статскіе… Профессоръ звзду иметъ. «Такъ и такъ, говорю, женюсь и прошу быть шаферами». Вытаращили глаза и не врятъ. «Шутишь, говорятъ. Не можетъ этого быть». Пришлось клясться, что не вру. Ну, общали. Такъ вотъ-съ… два дйствительныхъ статскихъ, — подмигнулъ онъ Соняш. Та сдлала гримаску.
— Охота
— Съ походцемъ… — отвчалъ Іерихонскій. — Но зато товарищи и веселый народъ. Конечно, вы себ пригласите шафера помоложе, но мн-то какъ-то неловко обращаться за такимъ дломъ къ молодымъ вертопрахамъ. Есть у насъ на служб и молодежь, но мн-то, какъ начальствующему лицу, неловко-бы было приглашать ихъ.
Манефа Мартыновна тотчасъ-же стала показывать Іерихонскому сдланныя на его деньги закупки. Стали развертывать матерію.
— Вотъ это на подвнечное платье, а это на утренній капотъ, — разсказывала она.
— Прекрасно-съ, прекрасно-съ… — хвалилъ онъ. — Надюсь, что вамъ на все хватитъ, а нтъ, такъ малую толику и прибавить надо.
Во время разсматриванія покупокъ Соняша нсколько разъ хотла поблагодарить Іерихонскаго за подаренныя ей деньги, но языкъ какъ-то не слушался и она такъ и не поблагодарила.
— А я зачмъ къ вамъ пришелъ-то… — спохватился Іерихонскій. — Я пришелъ, чтобы пригласить васъ ко мн на чашку чаю. Софія Николаевна еще не удостоила меня своимъ посщеніемъ. Припадаю и прошу.
Онъ поклонился Соняш, прижавъ руку къ сердцу.
Фигура его была комична. Соняша улыбнулась и сказала:
— Кажется, невста-то, по правиламъ, даже и не должна навщать своего жениха до свадьбы.
— Позвольте-съ… Но мы-же ужъ согласились дйствовать вн рутины. Кром того, вы двица либеральная, курсистка.
— А почему вы думаете, что я либеральная? Вдь вы меня совсмъ не знаете.
— Знаемъ-съ… Вс он таковы, вс на одинъ покрой… Идеи… Мечтанія… Передовые взгляды….
— Ахъ, если-бы у меня были передовые взгляды, Антіохъ Захарычъ, я не пошла-бы за васъ замужъ! Стало-быть, я представляю собой исключеніе.
Соняша тяжело вздохнула.
— Отчего? Почему? — сталъ спрашивать Іерихонскій.
— Извольте. Я съ удовольствіемъ иду къ вамъ, — вмсто отвта сказала Соняша. — Маменька, идемте.
— Сейчасъ, сейчасъ, — засуетилась та. — Только, я думаю, намъ надо переодться.
— Зачмъ? Съ какой стати? — заговорилъ, растопыря руки, Іерихонскій, какъ-бы ловя ими Манефу Мартыновну. — Пойдемте такъ, въ чемъ вы есть. Что за церемоніи!.. Вы видите, я самъ въ неоффиціальмой одежд, въ домашнемъ пиджак.
Іерихонскій былъ дйствительно въ темно-срой пиджачной парочк.
Манефа Мартыновна согласилась, и Іерихонскій повелъ къ себ ее и Соняшу.
XXVII
Какъ только Іерихонскій привелъ къ себ въ квартиру Заборовыхъ, сейчасъ-же появился Семенъ съ бутылкой шампанскаго и стаканами на поднос. Отъ Семена хотя и несло сапожнымъ товаромъ, но онъ былъ въ черномъ сюртук, блыхъ нитяныхъ перчаткахъ и бломъ галстук съ громаднымъ бантомъ. Іерихонскій тотчасъ-же началъ угощать Заборовыхъ шампанскимъ и сказалъ Соняш: