Вне времени -Бет Флинн
Шрифт:
память? — спросил мистер Лысый Начес.
— Да. Я хочу его.
Все произошло почти шесть месяцев назад. Он отдал все их вещи. И вышел с этой
встречи, не уверенный, что не получит пулю в спину. Однако они отдали ему дневник и
позволили уйти. Они были уверены, что вскоре он найдет себе проблем и погибнет. Они
получили желаемое, а он
Он не читал дневник Мо. Оказался не готов. Гризз был уверен, что в нем полно
бессмысленных бредней человека, который терпеть его не мог. Стоило ли винить ее?
Грант думает, что он мертв. Блу думает, что он мертв. Все думают, что он мертв.
Все, за исключением Картер и Билла. Кит тоже должна была так думать, но он не смог.
Гризз не смог уйти, не сообщив ей, что всегда будет рядом. Он подождал, пока она не
возобновит клятвы Гранту, чтобы сообщить о себе, забрав любимый байк. Он уехал, не
сталкиваясь с ней, чтобы исключить потрясение, которое мог вызвать, вынудив ее
выбирать.
Чего он хотел? Чтобы из-за него она оставила семью, или оставила мужа и забрала
детей, чтобы начать жизнь с ним где-нибудь? Никакой из вариантов не подошел бы Кит, и
Гризз любил ее достаточно, чтобы понимать это.
Он нахмурился, когда понял, что сделал кое-что еще. Гризз не хотел. Он рассказал
Гранту правду о NNG, а тот не мог поделиться этим с Кит. Затем он позволил ей понять, что все еще жив и знал, что она не скажет об этом Гранту. Кит не захочет причинять ему
боль. Не позволит думать, что Гризз однажды появится и попытается вернуть ее.
Даже не осознавая этого, он заставил пару хранить еще больше тайн друг от друга.
Гризз покачал головой, поняв, что сделал этого неосознанно. Видимо, у него получается
быть только первоклассным гнилым сукиным сыном.
Ее Библия. Гризз забыл о ней, пока в своем сообщении Гвидо не спросил, что с ней
делать. Он дал указание передать ее Картер после его смерти.
Гризз был погружен в свои мысли, когда кошка выбежала перед ним на дорогу, и
ему пришлось свернуть. Съехав с дороги, внимательно осмотрелся вокруг. Где это я, черт возьми?
Он заметил ресторан впереди. Живот заурчал, будто отвечая на невысказанный
вопрос. Он проголодалмя и надеялся, что здесь открыто.
Нажав на газ, увидел впереди всего один автомобиль. Ресторан был маленький, опрятный с виду. Старое здание покрывал слой свежей белой краски. Переднее крыльцо
состояло из трех ступеней, тянущихся по всей ширине фасада.
крыльца окрашены в цвет зеленого авокадо. Именно тогда он и заметил вывеску. «Зеленая
фасоль». «Хорошо, что не зеленый авокадо, — ухмыльнулся он. — Зеленая фасоль
зеленая. Откуда, блядь, я это знаю?»
Гризз посмеивался про себя, пока парковался и слезал с байка. Когда потягивался, на глаза попался знак на передних перилах крыльца «Байкерам нельзя».
Удивительно. Он поскреб подбородок. Мы еще посмотрим.
Его тяжелые ботинки прогремели по деревянным ступеням крыльца. Будто
громкий рев выхлопных труб байка не возвестил уже о его визите. Он заметил, что
входная дверь с сеткой. Несомненно, все слышали байк. Возможно, внутри его будут
ждать с дробовиком. Гризз надеялся на это. Они сделали бы ему одолжение, думал он про
себя, распахивая дверь и входя внутрь, позволив ей захлопнуться позади него.
Он вдохнул пряный аромат. Память вернула его домой к одному из
приготовленных Кит блюд.
Не успел он опомниться, как услышал знакомую мелодию. Взгляд обратился к
старомодному музыкальному автомату в дальнем углу. Он был похож на тот, который
был у Гризза в баре еще в семидесятых. Негромко играл «Boston» «Don’t Look Back». У
них с Кит отличались музыкальные вкусы, но на протяжении многих лет он слышал эту
песню достаточно, чтобы узнать. Где чувак с дробовиком? Он хотел бы один большой
заряд в грудную клетку, пожалуйста.
И тогда Гризз услышал ее.
— Еще один ебаный байкер с дерьмом вместо мозгов. Ты что, блядь, даже
прочитать не можешь, дедуля? Знак говорит «Байкерам нельзя». Я слышала, как ты
подъехал, грязный кусок байкерского дерьма с яйцами вместо мозгов!
Гризз не знал, что потрясло его больше: то, что его назвали дедулей или голос, который произнес это. Да, он достаточно стар, чтобы быть дедушкой, ну и что? Он быстро
оглядел себя в зеркале позади кассового аппарата. Несколько полос серого цвета были
едва заметны на его грязно-белых волосах. Неосознанно продя по ним рукой, он задался
вопросом, не пора ли побриться. Кит нравилось, когда он был чисто выбрит.
Сможет ли он когда-нибудь не думать о ней?
Этот голос всколыхнул его чувства даже больше, чем песня «Boston» и запах еды.
Гризз узнал его. Голос, который был имплантирован в его мозг. Голос, который он
никогда не сможет забыть. Впервые он услышал его двадцать пять лет назад, когда Кит
имитировала британский акцент в разговоре с девушкой, которая узнала ее в
ветеринарной клинике.