Вне времени -Бет Флинн
Шрифт:
прошлое и притворялись, что не были частью чего-то ужасного. И если бы Гризз хоть на
секунду подумал, что именно Томми помог Джен, он бы заплатил за это.
— Джинни, не...
— Ненавижу его! Я ненавижу его, Картер.
Рыдания возобновились, стали громкими и неуправляемыми. Картер снова
потянулась к ней, и на этот раз Джинни позволила себя обнять и успокоить.
— Как он мог так поступить со мной? Как он мог заставить меня так сильно
любить его только для того, чтобы оставить? Потом
теперь узнать, что он жив и намеренно не захотел быть со мной все эти годы? Я ненавижу
его за это, Картер.
Подруга тихо заговорила:
— Я не думаю, что ты ненавидишь его, Джинни. — Она посмотрела на Картер. —
Я не знаю подробностей, да и не хочу знать. Но я точно знаю одно. Я знаю, что у него
отняли возможность быть с тобой. Потому что я никогда не видела, чтобы мужчина, любой мужчина, может быть, даже Томми, любил женщину так, как Гризз любит тебя. Я
никогда не видела, чтобы мужчина защищал кого-то, с кем он не мог быть. Возможно, у
тебя сейчас много сомнений на его счет, и я тебя не виню. Но в одном ты никогда не
должна сомневаться — это его любовь к тебе.
Картер отодвинулась от Джинни и по выражению лица увидела, что та услышала
ее. Она начала вдыхать большими глотками воздух, и слезы утихли.
Они сидели так в течение нескольких минут. Джинни вытерла слезы банданой, пытаясь успокоить дыхание.
— Теперь со мной все в порядке, — сказала она тихим, нормальным голосом. —
Он сделал выбор за меня, так что я не хочу больше говорить об этом.
Картер вопросительно взглянула на нее. Это так похоже на Джинни. Храбрая, решительная, непреклонная.
— Серьезно, Картер. Я в порядке. Это был тяжелый день. Моя Библия и теперь это, но я в порядке. Ну, не в порядке, но я буду.
Картер кивнула. Она знала, что Джинни нужно немного пространства и времени, чтобы обдумать это.
— Если понадоблюсь, я у лошадей. Я люблю тебя, Джин.
Джинни смотрела, как подруга направляется к стойлам, и снова глубоко вздохнула.
Она попыталась собраться с мыслями. Двадцать пять лет воспоминаний нахлынули на нее
в одно мгновение. Она не сомневалась, что Картер говорит правду. Она ни разу не
усомнилась в истинной любви Гризза к ней. И если это все тот же мужчина, за которого
вышла замуж и в которого влюбилась много лет назад, то это не его выбор. Он не был с
ней, потому что не мог быть, а не потому, что не хотел быть. Она не знала, почему и не
знала, должна ли пытаться это выяснить. А если она узнает, что тогда делать?
Нет, объяснение Картер имело смысл. Как она сможет выбрать?
Голова закружилась, и она поняла, что Гризз сделал ей одолжение. Он любил ее до
такой степени, что спас от необходимости сделать этот выбор. И все же он хотел, чтобы
она знала, что он здесь. Он
была знать об этом? Неужели таким способом он разрушает ее жизнь с Томми?
Подсознательно она понимала, что позволила Гриззу бросить тень на ее брак. Только
после его смерти в прошлом месяце и ее возвращения домой к Томми, она действительно
позволила себе поместить свое прошлое туда, где ему и место. В прошлом. Это
продлилось не долго.
Она не могла точно сказать, что чувствует. Гнев, облегчение, раскаяние, горе. Все
так противоречиво. Всего сейчас просто слишком много. Письмо Делии, и теперь это.
Не теряй его, Джин. Не теряй его сейчас. Ты зашла слишком далеко.
Она посмотрела на бандану, так плотно сжатую в кулаке, что побелели суставы.
Сегодня она не будет принимать решение. Она сделает то, зачем приехала сюда: очистит
гараж и свое прошлое вместе с ним. Она вытерла последние слезы уже влажной банданой
и, приподняв правое бедро, убрала ее в задний карман. Возможно, Гризз прав.
В конце концов, она не знала, понадобится ли ей бандана однажды. Она не знала, понадобится ли она ему однажды. Ему. Джейсону Уильяму Тэлботу.
Глава 75
2001, шесть месяцев спустя
Где-то в Луизиане
Он не знал, как долго ехал. Он едва помнил дороги, маленькие городки, через
которые проезжал, жалкие забегаловки, ветхие старые мотели. Он покачал головой.
Мотель.
Воспоминания пронзали и дразнили его сердце. Большие карие глаза, невинный
взгляд, слезы, смех, страсть, любовь. Страсть. Так много страсти. Любовь. Еще больше
любви.
Он покачал головой, пытаясь урезонить себя. Он пытался вспомнить, зачем это
сделал. Ничего, даже пятнадцать лет в тюрьме или опыт почти смерти, который он
пережил на столе от смертельной инъекции, не подготовили его к пустоте, пустоте души, которая не любит. Или что еще хуже, душа, которая не думала, что может полюбить
снова, нашла это с Кит, только чтобы потерять.
Потерять из-за собственной глупости.
Двадцать пять лет назад он увидел искру света. Он прожил в сиянии этого света
десять лет. И не осознавал, насколько ярким был этот свет, пока ему не пришлось жить
без него, пока он не оказался в тюрьме. А потом он действительно умер на том столе и
увидел, что такое темнота. Настоящая тьма.
Кит столько лет пыталась разделить с ним свою веру. Представить его Богу, которого, он был уверен, не существует. Он ошибся. Теперь он знал, что Бог существует, потому что его вытащили из преисподней. Если ад реален, а теперь он это знает, то и рай