Внедрение
Шрифт:
В комнате сидит мужчина лет тридцати. Худое лицо с бегающим взглядом, серый пиджак и галстук висят на спинке стула.
– Знакомься, это Анатолий Иванович. Твой новый куратор. Будете работать и обучаться дальше с ним. Только сначала бумаги подпишем.
Алла ставит подписи о переходе на связь к новому человеку. «А он интересный», – смотрит она краем глаза.
– И все вопросы по дальнейшей учебе в ВУЗе тоже с ним решать будете.
Анатолий Иванович кивает:
– Чему, девочка, тебя научили в лагере?
– Не думая выполнять, что прикажет куратор.
– Молодец.
Алла встала. Окно завешено черной шторой. Свет дня заменяет лампа.
Новый куратор подошел и запустил руку в темно-рыжую шевелюру. Голову запрокинуло, и она увидела потолок. От неожиданности вырвался легкий стон или вздох. Куратор пнул под сгиб ноги. И, поставив на колени, выгнул за волосы ее еще больше.
– Открой рот, – прозвучала команда.
Алла подчинилась. Куратор навис над ней. Тягучая нить его слюны коснулась ее губ. Глядя прямо в глаза, Алла начала глотать. Потом еще какое-то время сидела задом на пятках. Тошнота отступила. Анатолий Иванович пальцем поднял ее подбородок вверх. Глаза его остановились в ней, холодные, жестокие. Подал руку и сказал, как ни в чем не бывало:
– Аллочка, проходите за стол. Разберем учебный план.
Она поднялась и села на прежнее место. Мысли вертелись, что самое время ее сейчас поиметь. Вдвоем. Но помнила слова преподавателя, что секс это привилегия, которую надо заслужить. И с куратором рассчитывать на него не стоит.
– Аллочка, добро пожаловать в другой мир, – улыбнулся Анатолий Иванович, – ты еще на самой низкой ступени, но уже шагнула на дорожку. Желаю, чтоб она оказалась широкой и удобной. И чтобы ты понимала, доверю первую тайну.
Девушка кивнула и думала: «А раньше разве не секреты были? Тут все, что делается в реальности – сплошная тайна».
– Все правоохранительные органы связывают невидимые нити. Только опера могут между собой конкурировать. Это и понятно. Как легавые на охоте в стае. Другие уже договариваются. А те, кто сверху – вовсе одно и тоже. Бывают эксперименты, когда дают «свободы» чуть более. Но суть остается та же. И специальные службы тоже все связаны. Как у нас, так и за рубежом.
– Наши и американские?
– Потом поймешь. Но сначала знай, что есть сила, которая их объединяет и управляет. По своим законам и порядкам. И стать частью этой силы – заветная мечта. Теперь ты знаешь. А сейчас выберем, куда ты будешь поступать и чем заниматься.
Экзамены прошли удачно. По-другому и не было бы. Мне выставили четверки. Теперь я – студентка первого курса художественного училища. На организационном собрании составился длинный список разных карандашей, красок, мастихинов и прочего инструмента. Но нужно все постепенно. Значит, торопится не буду.
Выходим на свежий воздух. Меня ждет Олег.
– Ну, теперь успокоишься? Свобода до сентября. А там в колхоз. Романтика студенческой жизни.
– Купить еще надо много всего. Ты сейчас куда?
– Я сейчас с тобой. Сама же хотела к тете Лине заехать.
Тетя – она для Олега. А для меня Лина
– Отец твой сейчас там? – мы идем к остановке, где осталась машина.
– Папа у них доверенный врач, – пояснил Олег, – я тебе по большому секрету скажу, что муж тети Лиины служит в КГБ. Очень большой человек. И у больших людей есть доверенные лица, которые решают проблемы. Каждый в своей области. Вот папа как раз один из таких. Поэтому и центр организовался быстро, и все другое получается хорошо. Но только сразу про это забудь. Чтоб и намека не было.
– Уже забыла. С грибами как?
– Нашел еще два. Но маленькие. В треть от того.
– Хватит пока.
Лина Илизаровна нас встречает:
– Здравствуйте, ребята. Машенька, не разувайся. Только что Дмитрия Семеновича проводила. Говорит, зарастать начинает.
– Здравствуйте, Лина Илизаровна. И мы не надолго. Сейчас запасы мази пополним и пойдем, – втягиваю воздух. Слышится горьковатый остаток.
– Да, может, еще пахнет. Но я уже ничего не чувствую. Проветриваю постоянно.
– Олег, аптека тут недалеко. Можешь сходить? Я пока осмотрюсь, подготовлю все. Надо полыни купить, горькой. Возьми пару пачек. И еще банку пустую железную надо.
– Банка была, – отзывается пациентка, – из-под сельди. Я сейчас.
Олег ушел. Лина Александровна добыла в мусорном ведре жестянку и отмыла от рассола.
– Машенька, мне ничего про тебя не говорят. Можно спросить?
– Можно.
– А вот то, что ты делаешь, где-то училась?
– Где-то училась. Это сложный для простого понимания вопрос.
– Да я так, не настаиваю. Меня же все похоронили. Ждали со дня на день. А тут вот так. Приезжали из конторы мужа специальные доктора. Дмитрий Семенович им все показывал, рассказывал. Говорят, это сейчас изучают. Биоэнергетика и прочее. Только шарлатанов много. Прости. Я тоже не верила. Пока ты меня за плечо не тронула. А как почувствовала твое тепла, так и думаю – «теперь все хорошо будет».
– Будет обязательно, – я ее легко приобнимаю.
– А я еще всю свою жизнь переворошила. Все передумала, про то, о чем с тобой говорили. Только вот на определенной работе по-другому, бывает, нельзя. Ты еще молодая, извини, но многого не знаешь. Даже приказы специальные есть, когда и что можно или нельзя. Понимаешь? Хоть и секретные, но приказы.
– Понимаю. Только это работа, а это вы. И не работа расплачиваться будет, а вы. Да, наверное, многое дается за такую работу. Но естество не обманешь. Оно реагирует по-своему.