Внеклассные занятия
Шрифт:
— Значит недостаточно того, что ты делаешь! — раздраженно всплеснула руками мать, захлопывая мой дневник. — Расслабилась дальше некуда! Я не видела, чтобы ты за уроками сидела: постоянно то на факультативе, то у Вики!
Хах, у Вики… Да, у нее, естественно!.. Дальнейшие проповеди матери я слушаю в пол уха, желая прожить этот вечер как можно быстрее и поскорее пойти в гимназию утром. А там будет Даня, и все покажется намного проще и естественнее. Блин, я уже надеюсь на него, как на воздух! С таким желанием, как сейчас я еще никогда на уроки не ходила, тем более на историю.
— Кристина, ты меня слушаешь?! — кипит от гнева мама, переключая мое внимание снова на себя. — Хватит уже витать в мечтах, займись учебой!
— Блин, я ею уже одиннадцать лет занимаюсь! — тоже раздражаюсь я, нахмурившись. — Надоело все! Надоело твое помыкание и борьба за эту злосчастную медаль! Как-будто выпускник без золотой медали не человек!
— Ты почему так себя ведешь?! Сбавь тон и не спорь со мной!
— Это ты со мной не спорь! Не нужна мне твоя чертова учеба! В печенках уже все сидит!..
— Твоя мать права, — вот его голос мне хотелось бы слышать меньше всего сейчас. — И не разговаривай с матерью в таком тоне. Она добра тебе желает.
Как можно пренебрежительнее смиряю Льва Романовича уничтожающим взглядом. Нет, ну какого хера эта жаба вмешивается?! Мне уже с матерью один на один поговорить нельзя?!
— Мам, как называют людей, у которых есть ребенок? — внезапно спрашиваю я, твердым, как металл голосом.
— Родители… — тихо отзывается мать, не понимая к чему я клоню.
— Если есть мама, то как называют второго родителя?
— Отец?..
— А как можно назвать любовника матери? — кажется, я выбиваю последним вопросом маму из колеи, она так и застывает с полуоткрытым ртом.
— Кристина!.. — лишь выдыхает она, краснея и опуская взгляд в пол.
— Никак! — отвечаю я за нее. — Такого товарища можно назвать только «никто». Так вот, я хотела бы попросить, чтобы вы, мистер «никто», не встревали в наши с мамой разговоры. Для меня вы никто. Вы не мой отец, чтобы указывать, что мне делать, как разговаривать, и вообще я смутно представляю, что вы делаете в этом доме.
— Маленькая строптивая дурочка… — выдыхает «никто», поправив очки на переносице и отрешенно покачав головой. — Ты еще матери спасибо скажешь за свою медаль и за то, что подталкивает тебя постоянно… Иначе бы давно уже слонялась по дворам с какой-нибудь шоблой, перебиваясь в одной из самых занюханных школ с «тройки» на «двойку».
— Да как вы смеете меня оскорблять?! — я поднимаюсь с табурета, сжимая руки в кулаки, стервенея просто на глазах. — Вы что в это вообще нос суете?! Таких слов мне родной отец не говорил ни разу!
— Вот и зря! А нужно было еще ремнем в свое время!
Не желая больше слушать гадости в свой адрес, кипя от злости и негодования, я отправляюсь в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Следующие пол дня, проведенные в гимназии, тянулись ужасно долго. Радовала только предстоящая история, но даже на ней мое настроение едва ли поднялось выше уровня плинтуса.
— Списывайте с доски задание на дом и можете быть свободны, — обращается Даня к классу, заканчивая урок.
После звонка с урока мои
— А ты что не спешишь, Ярославцева? — улыбнулся он, умиляясь моей угрюмой физиономией.
— Не пойду на алгебру! — решаю я, откинувшись на спинку стула, сложив руки на груди.
— Это с чего еще?
— Да с того, что я, видите ли, ни фига не учусь и оценки у меня плохие! Так что нет смысла мне время тратить, протирая где-то штаны.
— Так, Ярославцева, бросай свою привычку рассказывать с конца! Что опять случилось?
— Да вчера мне мать мораль читала… Как обычно о необходимости получения золотой медали. Ну что ты думаешь? Эта жаба, ее хахаль, вмешался! Наговорил мне кучу гадостей, типа я такая сволочь неблагодарная, не хочу мамочку порадовать! В самом деле, что мне стоит сидеть двадцать четыре часа в сутки за учебниками?! Нет, ну если бы мне это отец сказал — я бы прислушалась! А эта жаба здесь причем?!
— Понятно… — Даня сунул руки в карманы брюк, задумавшись о чем-то. — И по каким предметам ты теперь не успеваешь?
— Да я везде успеваю! Это мамины домыслы! Ведь как «четверку» у меня видит — сразу крах всем ее надеждам приходит! Она паникер! Ладно, я ее слушать должна, но этот тип, что лезет вообще?! Он мне совершенно никто! Он меня просто унизил своими заявлениями!
Я замолкаю, боясь того, что если продолжу, то и слез обиды не сдержу. Хотя еще не определилась, чего хотелось больше — кричать или плакать.
— Ну хочешь, я с ним поговорю, как твой классный руководитель? — предлагает Даня после минутного молчания. — Зови его сюда, я ему объясню, как с девушками не стоит разговаривать.
Еще на несколько секунд воцаряется тишина, затем, шмыгнув носом, борясь со своим слезливым настроем, я выпалила:
— Хочу! — да, хочу, чтобы эта жаба нарвалась на красноречивого историка, который единственный сейчас был на моей стороне, даже на родную мать не приходится рассчитывать. — Хочу, Дань, поперек горла мне этот тип уже…
— Разберемся, — усмехнулся Даня, как-то особенно нежно на меня посмотрев. — А теперь отрывай свой прелестный зад от стула и марш на алгебру!
— Ну, Дань…
— Вон отсюда, Ярославцева!
Вздохнув и неспешно поднявшись, я сделала шаг к входной двери из кабинета, но Даня перехватил меня за локоть, разворачивая к себе и прижимаясь к моим губам своими. Я лишь успела взглянуть, прикрыта ли дверь, перед тем, как хотя бы на минутку лишиться ощущения пространства и времени. Иногда мне казалось, что он смотрит на меня, как на нерадивого ребенка, но когда я чувствовала его страсть, видела откровенное желание в его глазах, я вмиг превращалась во взрослую женщину, которая просто иной раз нуждалась в поддержке и помощи. И как же приятно находить эту поддержку практически каждый день, иметь возможность чувствовать ласку и защиту. Единственное, что временами расстраивало — приходилось тщательно скрывать все, что стало таким дорогим, необходимым. Долго ли?..