Внешние дифференциальные системы и вариационное-исчисление
Шрифт:
— Да. Висят на спинке стула.
Кивнув, Ваня снимает машину с сигнализации и скрывается в заведении. У меня не остается других вариантов, кроме как сесть в машину. Но я ужасно зла на Макарова. Он повел себя просто отвратительно. Это ж надо было так все выставить, так вырвать из контекста и преподнести.
А самое главное — зачем?
Ваня садится за руль через несколько минут. Кладет мое пальто с сумкой на заднее сиденье и трогается с места. Я молчу. Но я натянута как струна. Медленно-медленно по одному градусу в венах закипает кровь. Иван тоже молчит. При этом кажется абсолютно
Взрыв происходит, когда мы входим в квартиру. Ваня даже свет включить не успевает, как я набрасываюсь на него с криком:
— Ты что себе позволяешь, вообще!? — не ожидав от меня истеричного визга, Макаров замер на месте. — Какого фига ты это сделал!? Ты мой начальник только на работе, а не в жизни! И то, что я у тебя живу, не дает тебе никакого права так себя вести! Я вообще-то хотела остаться подольше! Я разве просила за мной приезжать? Куда и до которого часа я хожу — это мое личное дело! А также мое личное дело, с кем я танцую и обнимаюсь! У тебя есть девушка, вот и командуй ею! Эта… Как ее… Дочка министра транспорта. А то, как ты все выставил, будто я у тебя не временно живу, пока ищу новую квартиру, а полноценно с тобой сожительствую — это вообще за гранью! Это называется «подтасовка фактов»! За такое есть статья! А самое главное — на фига ты это сделал!?
Я замолкаю, чтобы перевести дух. Клянусь, в кромешной темноте коридора я вижу, как этот гад улыбается. Уж слишком белые у него зубы. Сверкают.
— Выпустила пар? — спокойно спрашивает и делает ко мне шаг.
Я инстинктивно отшатываюсь назад, но Ваня кладет руку мне на поясницу и вплотную прижимает к себе.
— Что ты делаешь? — только и успеваю спросить прежде, чем он опускает вторую ладонь мне на затылок и, притянув к своему лицу, целует в губы.
Глава 17
Это взаимно
Первые несколько секунд я стою как вкопанная и не понимаю, что происходит. Только когда Иван открывает мой рот и пускает внутрь свой язык, до меня доходит, что он меня целует. Это повергает меня в еще бОльший шок. Я резко толкаю Ваню в грудь и отстраняюсь.
— У тебя же есть девушка!
— Я расстался с ней.
И он снова притягивает меня к себе. На этот раз держит в руках намного крепче, чтобы не вырвалась повторно. А у меня в голове пчелиным роем зажужжали мысли: «Что? Расстался? Как? Когда? Почему?». Еще несколько мгновений я нахожусь в замешательстве, а потом просто сдаюсь под натиском Вани. Я опускаю веки и начинаю целовать его в ответ.
Это совершенно особенный поцелуй, непохожий ни на один прежде. Мы находимся в темноте, и из-за этого чувства обострены. Трепет, желание, вожделение, восторг, благоговение — я испытываю все это в тройном размере. Губы Ивана одновременно мягкие и настойчивые. Они пленят и пьянят. Его язык ласкает мой, и от этого земля под ногами плывет. Я глубоко втягиваю носом воздух. Наполняю легкие ароматом Ивана. И улетаю в экстаз.
Обнимаю его за
Не знаю, сколько мы целуемся. Как по мне, целую вечность. И не хочется прекращать. Потому что поцелуй с Ваней — это лучшее, что я испытывала, как минимум, за последние несколько лет.
Когда мы все-таки разрываем губы и соприкасаемся лбами, дышим часто-часто, словно забег пробежали. Я начинаю улыбаться, по венам шарашит адреналин. Ваня тоже улыбается.
— Наконец-то я это сделал, — шепчет сбивчиво. — Давно хотел.
— Поцеловать меня? — я просто не могу в это поверить.
— Да.
О Господи. Он правду говорит, что ли?
Ваня принимается целовать мое лицо. Щеки, скулы, нос, лоб. Я млею. Тело дрожью охвачено, ноги ватные. Если бы Ваня не держал меня крепко, то свалилась бы на пол. Он прижимает меня к себе, обнимает, и это помогает мне не потерять равновесие. Интересно, Иван слышит, как сильно тарахтит мое сердце? Мне кажется, его слышно на всю округу.
У меня такое ощущение, что все это нереально. Как будто фильм смотрю или сон вижу.
Через несколько секунд приходит осознание, что мы продолжаем стоять в темноте одетые и обутые. Ваня нехотя выпускает меня из рук и зажигает свет. Яркие лампы режут глаза, я морщусь. И сразу меня захлестывает смущение. Боже мой, я целовалась с начальником, у которого временно живу. А он сказал, что давно хотел это сделать.
Щеки загорелись огнем. Я отворачиваюсь, спешно снимаю с себя пальто и обувь. Хочу пойти в свою комнату, но Ваня перехватывает меня за руку.
— Ты куда?
— Ну… Ээээ… К себе…
— Может, посидим на кухне? Еще ведь не очень поздно.
Ну да, наверное, где-то в районе двенадцати ночи.
Согласно киваю и удаляюсь в ванную под видом, будто мне нужно помыть руки, а на самом деле, чтобы перевести дыхание и осмыслить только что произошедшие события. Ну поцеловались. С кем не бывает? В конце концов, это же не я к нему полезла. Так что чего мне стесняться? Пускай он стесняется.
Вот только Ваня совсем не стесняется. Он ведет себя, как тому и быть.
Когда я вхожу в кухню-гостиную, горит приглушенный свет, играет тихая музыка, а он уже заварил чай во френч-прессе. Две кружки стоят на журнальном столике возле дивана. Ваня берет меня за руку и тянет к нему.
Мы падаем на мягкие подушки. Ваня закидывает руку мне на плечи и прижимает к себе. Я осторожно кладу голову ему на грудь. Тело Вани расслаблено, а я наоборот напряжена. Мне не дает покоя странность ситуации.
Отрываюсь от Ивана и поворачиваю к нему лицо. Он понимает все без слов.
— У тебя много вопросов, — не спрашивает, а констатирует.
— Если честно, да.
— Ты мне очень нравишься, — огорошивает меня. Мгновение молчит, пока я перевариваю признание: — И мне хочется, чтобы это было взаимно. Но если вдруг нет, ты сразу скажи. Это никак не повлияет ни на твое проживание здесь, ни на совместную работу. Я не хочу быть козлом, который занимается харассментом и пользуется твоей сложной жизненной ситуацией.