Внешняя политика России эпохи Петра I

Бобылев Владимир Сергеевич

С наступлением весны русское командование активизировало свои действия. В мае 1710 г. под Ригу была доставлена осадная артиллерия, в состав которой входили сверхтяжелые мортиры, способные вести огонь 9-пудовыми бомбами 25 июня русская артиллерия начала массированный обстрел крепости и города, эффективность которого была настолько велика, что 15 июля гарнизон Риги, не дождавшись штурма, капитулировал.

Падение столицы Лифляндии предрешило и судьбу других шведских крепостей в Восточной Прибалтике. И вполне справедливо Петр оценивал взятие Риги как успех стратегического значения, указывая, что он «малым лучше Полтавы».

После завершения рижской операции русские войска начали наступление на эстляндском направлении В течение августа-сентября 1710 г.

они овладели городами Динамюнде, Перцовом и Ревелем. А еще в июне того же года войска под командованием Ф. М. Апраксина взяли Выборг, обеспечив, по словам царя, «Санкт-Петербурху конечное безопасение». Говоря об успехах русского оружия в Прибалтике, необходимо подчеркнуть, что кампания 1710 г. стала подлинным триумфом русской артиллерии, поскольку практически все шведские крепости и города капитулировали, не выдерживая ужасающей мощи огня. При этом нужного эффекта русские артиллеристы добивались достаточно быстро. Датский посол в России Ю. Юль отмечал, что их «успех тем беспримернее, что при взятии названных крепостей было меньше расстреляно пороху, чем в ознаменование радости по случаю всех этих побед».

Освобождение от шведов Восточной Прибалтики и Выборга означало практическое выполнение программы-максимум, сформулированной русским правительством после Полтавской победы, как наиболее оптимальный для интересов России итоговый результат Северной войны. С выходом на Балтику в полосе от Риги до Выборга балтийская проблема в своем территориальном отношении была в основном решена. На повестку дня русской внешней политики теперь выдвигался вопрос закрепления Россией этих территорий в международно-правовом отношении, а для этого необходимо было продолжить поиск военных и дипломатических путей, чтобы достичь почетного мира со Швецией. Однако в связи с обострением русско-турецких отношений правительство Петра вынуждено было отложить шведские дела на неопределенный срок.

Несмотря на конфирмацию Ахмедом III Константинопольского договора в январе 1710 г., напряженность в отношениях Турции с Россией нарастала с каждым днем. Используя договор в качестве дипломатического прикрытия, османское правительство начало форсировать военные приготовления. В начале июня 1710 г. великим везиром стал Нуман-паша, о котором Петр писал, что он «зело умной муж, однакож не так склонен к нашим интересам, как прежней». Вскоре он вызвал к себе П. А. Толстого и в ультимативной форме потребовал, чтобы Россия вывела свои войска из Польши и позволила Карлу XII беспрепятственно пройти в Померанию в сопровождении 50 тыс турецких и татарских войск Информируя Петра о требованиях Порты, русский посол также сообщил о том, что султан разрешил крымскому хану «к русским рубежам нападение чинить».

Условия турецкого ультиматума вне всякого сомнения были почерпнуты из идей шведского короля Так, в письме султану Карл XII указывает, что царь несомненно воспользуется его «несчастьем» и «бросится на одну из ваших провинций, как бросился на Швецию Крепости, построенные им на Дону и на Азовском море, его флот обличают ясно вредные замыслы против Вашей империи. При таком состоянии дел, чтобы отвратить опасность, грозящую Порте, самое спасительное средство — это союз между Турцией и Швецией В сопровождении вашей храброй конницы я возвращусь в Польшу, подкреплю оставшееся там мое войско (корпус Крассау. — В. Б.) и снова внесу оружие в сердце Московии».

Шведские требования в их «турецкой упаковке», разумеется, не могли быть приняты русским правительством, так как это означало бы добровольное восстановление контроля Карла XII над Польшей. В июле Петр отправил личную грамоту султану, в которой предупреждал его, что намерение послать Карла XII через Польшу с 50-тысячной армией будет им принято «за явный разрыв мира». Царь соглашался дать свободный проход шведскому королю, но с охраной не более 3 тысяч человек. Одновременно он отдал приказ русским войскам в Польше передислоцироваться

к турецкой границе и быть им готовыми «против турского нападения». Однако на эту грамоту, как и на последующие, ответа не последовало Политический маховик войны с Россией, раскручиваемый Турцией, все больше набирал обороты.

Принимая решение оказать военную помощь Швеции, правящие круги Османской империи, разумеется, преследовали в первую очередь свои собственные интересы. И дело заключалось не только в том золотом дожде, которым осыпали шведские агенты ближайшее окружение султана. Этого было мало. Решающим оказалось обещание Карла XII и Лещинского сделать Польшу протекторатом Османской империи, уступить последней Южную Польшу с Каменец-Подольским и платить султану ежегодную дань в 4 миллиона дукатов Столь щедрая компенсация за спасение Швеции превзошла все ожидания турецкого правительства и произвела на него воистину чарующее воздействие. В середине октября Толстой доносил о концентрации в районе Ясс и Бендер 70-тысячной турецкой армии и писал, что «в настоящем времени верить туркам в содержании мира сумнительно».

В это же время в Константинополь пришло известие о полной победе русских войск в Восточной Прибалтике. Эмиссары Карла XII С Понятовский, И. Потоцкий и Г Функ бились в истерике у ног султана, требуя от него немедленного объявления войны России. В противном случае, говорили они, царь перебросит все свои силы в Померанию и сбросит шведов в море, как он это сделал в Лифляндии и Эстляндии. Тогда король, лишившись своих шведских плацдармов на континентальной Европе, не сможет оказать какой-либо эффективной помощи Турции и вынужден будет пойти на мир с царем. Султан не должен забывать, что, сокрушив Швецию, Россия в союзе с Императором двинется на Порту, о чем уже ведутся переговоры в Москве через австрийского посла генерала Велчка. Османское правительство полностью соглашалось с данной аргументацией, поскольку она не расходилась с оценкой политической ситуации в Восточной Европе, которую давали в султанском дворце в октябре 1710 г. Однако необходимость немедленного выступления против России сформировалась в османском правительстве независимо от дипломатического давления представителей Швеции и западноевропейских стран и была в целом предопределена тем курсом, на который самостоятельно стало турецкое руководство сразу же после Полтавы.

Позитивно отнеслось турецкое правительство и к плану военного разгрома России, предложенному Карлом XII. Его основная идея заключалась в том, что боевые действия должны начаться с набега крымских татар на Азов и Киев с целью сковать основные силы русских на этих направлениях, в то время как турецкая армия и корпус Крассау с юга и севера вторгнутся в Польшу, а оттуда уже можно будет «совершить серьезное нападение на Москву и в течение короткого времени заставить ее образумиться, так как царь не будет в состоянии оказывать сопротивление двум монархам одновременно». Шведские представители при султанском дворе доказывали, что Турция может не опасаться за свои тылы, так как союзник России по Священной лиге — Австрия, имея войну с Францией, не посмеет вмешаться в русско-турецкий конфликт. К тому же выступление Турции против России заставит Данию, потерпевшую сокрушительное поражение в Сконе, пойти на мир, это позволит шведскому флоту и армии вновь начать борьбу за Восточную Прибалтику. Карл XII обещал великому везиру оказать содействие в реорганизации турецких войск по европейскому образцу.

В ноябре 1710 г в Константинополь был вызван из Крыма Девлет-Гирей II, который, по словам австрийского посла, «дал первый повод к столь серьезной перемене», что «вся Оттоманская Порта о другом раздумывать стала» 19 ноября на большом Диване (государственный совет при султане. — В. Б.) было принято решение о разрыве Константинопольского договора. На следующий день Турция официально объявила войну России, а неделю спустя, русский посол был арестован и брошен в подземелье Семибашенного замка.